Советник Радвальд привел меня на кухню к Коне и велел ей за
мной присмотреть, а после отправился по своим делам. Кухарка окинула меня
придирчивым взглядом, а после порывисто прижала к пышной груди.
– Обидели тебя, дочка? – вздохнула она так, будто уже знала
ответ.
В ее объятиях стало так тепло, так уютно, что слезы сами
брызнули из глаз. Я заскулила, выпуская наружу испытанный совсем недавно страх,
цеплялась за передник Коны, а она гладила меня по голове и приговаривала:
– Поплачь, девочка, поплачь. Тебе нужно сейчас.
Я рассказала ей все: что творил незнакомый воин, какое отвращение
и ужас я чувствовала и откуда пришло спасение. Кона налила мне каких-то капель
с резким запахом, заставила выпить и отпустила спать, сказав, что завтра у меня
выходной.
– А можно я сперва сполоснусь? – робко попросила я. – Так не
хочется ложиться с ощущением чужих следов на шее.
– Идем, – решительно кивнула Кона. – Я посмотрю, чтобы никто
до тебя не добрался, пока ты будешь в помывочной, – и она действительно
оставила кухню на работниц, чтобы помочь мне.
Уже лежа в кровати, я прокручивала прошедший день в голове и
гадала, что же принесет мне новый день, а вместе с ним и жизнь в замке. Но так
ни к чему и не пришла, слишком уж все было зыбко.
Горн я проспала, спрятавшись от утробного звука под подушкой.
Поэтому поднималась с кровати я гораздо позже восхода солнца и чувствовала себя
полностью разбитой. Голова болела, все тело ныло, и вдобавок ко всему на боках,
где пальцы вчерашнего воина сжимали меня, обнаружились синяки. Мои волосы в
свете солнца сияли розовым, и я поспешила спрятать их под косынку. Может, у них
в замке что-то не то с водой? Но тогда бы тут все щеголяли яркими шевелюрами, а
тот же лорд Агнар чистейший блондин. Или это все влияние источника, рядом с
которым я провела порядочно времени? Поскольку странность с волосами не была
моей главной проблемой, я решила оставить эту задачку на потом.
На кухне я появилась, когда почти был готов обед. Кона тепло
поприветствовала меня и усадила завтракать. Глазунья со шкварками шипела и
пузырилась на сковороде и тем приятнее было предвкушать скорую трапезу. Обжигающий
язык травяной отвар разлился приятным теплом по телу, успокаивая головную боль,
а горячий завтрак придал сил, и новый день уже не казался беспросветно тошным,
как и все мое будущее.