— Еще как могу. Мы найдем для тебя другое место жительства.
Я пытаюсь успокоить ее своим голосом. Студенты в общежитиях всегда веселись. Она совершила ошибку, лишь в том, что попалась.
— От бабушки и дедушки, я не буду требовать большего, они и так много сделали для меня и моей стипендии не хватит ни на что, кроме общежития, а для подработки пока не хватает времени. Если мои оценки ухудшатся, я потеряю стипендию. Наверное, мне придется выбирать между образованием и крышей над головой.
Фыркнув она добавляет:
— Проклятое вино и гнилые люди.
— Что ты имеешь в виду гнилыми людьми?
— Ничего... девочки есть девочки. Она думает, что я приставала к ее парню... обличила меня в этом перед ее подругой. Это действительно не стоит того, чтобы расстраиваться, но, помимо всего прочего, это меня тоже задело.
— Мы разберемся и с этим. Не волнуйся. А пока ты можешь остаться здесь.
Она смотрит на меня так, словно пытается понять мотивы моих поступков, прежде чем спросить:
— Ты уверен?
— Уверен, — отвечаю я, не поднимая глаз.
Я знаю, что это неправильно, но я не позволю ей жить в гостинице.
Она улыбается мне, но улыбка не достигает ее глаз, которые все еще полны печали. Она отводит взгляд и опускает голову.
— Я к такому не привыкла, — говорит она, глядя на свою тарелку.
— К чему?
Я немного озадачен ее ответом.
— Кто-то вот так заботится обо мне. Я привыкла полагаться только на себя.
— А как же твои бабушка и дедушка?
— Они стараются изо всех сил, но это тяжело для них... Я тяжела для них. Каждый раз, когда они заботятся обо мне, это сопровождается чувством вины, поэтому я предпочитаю заботиться о себе сама. По крайней мере, тогда мне никто не скажет, что если бы не я, у тебя бы этого не было.
Она поворачивается ко мне, ее глаза красные, и слезы все еще виднеются на ее щеках. Она похожа на сломленного ангела.
— Я для них - это напоминание о дочери и внучке, которых они потеряли. Когда они смотрят на меня, они не видят меня. Они видят Дашку, мою маму и отца. Мне кажется, они винят меня за то, что я жива. Моя сестра всегда была их любимицей... теперь им осталась только я.
— Прекрати! — огрызаюсь я, придвигаясь ближе, когда она так говорит о себе, у меня внутри все разрывается.
Мое сердце болит за нее. Я не могу позволить Нике пойти по пути саморазрушения. Я не позволю.