Но когда смуглый незнакомец
скользнул за угол здания, я осознал в чём преимущество такого
наряда. Одежда моего неожиданного союзника не издавала при движении
ни звука. В отличие от плотной куртки и задеревеневших на утреннем
морозце джинсов его мёртвого противника. Ткань которых
«присвистывала» при каждом движении чуть ли не громче, чем хрустел
под ногами гравий.
Звуки, источником которых стали
движения убийцы в чёрном, настигли меня чуть позже — когда,
наконец, сбросив оцепенение, я поспешил за ним следом. Ведь там, у
входа, его ждало не меньше двух человек. И следовало поблагодарить
отчаянного мексиканца за помощь хотя бы прикрытием тыла.
Хотя... Пока я с гораздо меньшей
ловкостью преодолевал те самые считанные метры от своего укрытия до
угла домика, нащупывая за спиной пистолет, я понял, что моя помощь
ему, скорее всего, не понадобится. Благодаря всё тем же
звукам...
В детстве мне почему-то очень
нравилось помогать маме готовить фарш для котлет. А именно —
прокручивать в ручной мясорубке куски филе, наблюдая, как винтовой
нож режет и проталкивает мышечные волокна от широкого входного
раструба к выходным отверстиям. Через которые мясо выдавливалось на
тарелку уже в виде тонких трубочек... И вот сейчас звук, которым
открылась невидимая мне за углом сцена, напомнил именно те самые
хруст и чавканье, с которыми мясорубка превращала куски свежего
мяса в фарш.
Последовавший за этим резкий вопль
оборвался точно так же быстро. Секунда тишины сопровождалась лишь
каким-то пульсирующим плеском.
— Сука!!!
После этой рычащей ругани снова
последовал хруст. На этот раз — металлический. Мой киношно-игровой
опыт сразу подсказал, что это хруст взводимой ружейной помпы. Но
грохота выстрела сразу за ним не последовало. Лишь еле различимые
сиплые ругательства и снова резкий хруст. На этот раз снова
«мясной»...
Выстрел прозвучал через долю секунды
после этого — тогда, когда я уже был готов выбежать к фасаду
дачного домика следом за своим загадочным союзником с пистолетом
наголо. Но одновременно с грохотом выстрела прямо передо мной из-за
угла вылетели какие-то тёмно-красные брызги.
Машинально отпрянув, я увидел, как
эти брызги легли на садовую траву широким веером, над которым
медленно оседала алая дымка. И следом из-за угла вывалилось тело —
прямо мне под ноги. По обе стороны головы человека в засаленной
зимней куртке зияли широкие дыры. Из одной были видны остатки мозга
и осколки черепа. А со стороны лица повисли ошмётки разорванных
пороховыми газами щёк.