— Ты чего? — спросил Ольгерд и даже приподнялся, потянулся к волчице, невольно придушивая себя петлей.
— Противно! — откликнулась та со злостью и решительно высморкалась.
— Так чего ж меня?..
— Не ты противен. На тебя мне плевать. Ты — лишь годный для достижения цели инструмент. Даже красивый и пахнешь… хорошо. Воевода уж расстарался, я такого и не ждала. Так что нет. Ты… подходящий. Мне все остальное противно. Жизнь такая противна. И я себе противна. А выхода нет. Так что заткнись и ляг ровно.
Узкая, но сильная ладонь уперлась Ольгерду в грудь, толкнула, заваливая на подушку, а после девица задвигалась, то приподнимаясь, то опускаясь до конца. Ее лоно пульсировало, сжимаясь. Запах течки был таким сладким, что кружилась голова. А когда уже обе горячие сухие ладони — сильные, с совсем не нежной, а шершавой, как у привыкшего в физическому труду оборотня или человека, кожей — легли Ольгерду на грудь, впиваясь ему в напряженные мышцы, мысли из головы испарились, будто их и не было никогда, а все существо сконцентрировалось там, где соединялись тела. Ольгерд рычал, мотал головой, вскидывал бедра навстречу движениям волчицы, а после просто лежал, задыхаясь от череды множественных оргазмов, о которых ранее лишь слышал от кровных братьев, гораздых потрепаться об интимном во время дружеской попойки или в баньке.
Волчица стиснула его внутри себя, сжала внутренними мышцами, пленила сладко и правильно. Она тоже задыхалась — Ольгерд слышал прерывистое частое дыхание. Так что было ясно: ей тоже хорошо. Очень хорошо, какой бы противной с ее точки зрения ни была ситуация…
Похитительница приходила еще несколько раз. В промежутках Ольгерда отвязывали, давали справить естественную нужду, опять мыли, а после кормили словно на убой. Мысль эта — «на убой» — была малоприятной. Ворочая ее в голове, Ольгерд все больше проникался очевидным: окажись он на месте этой самой волчицы, которая на самом пике течки, когда вероятность забеременеть особенно высока, решила лечь под чужака, похожего на кого-то для нее явно значимого, он бы единственного «свидетеля» этого пока совершенно непонятного заговора устранил бы однозначно. Сначала наврал ему о том, что отпустит, чтобы тот не дергался и правильно выполнил свою работу оплодотворителя, а после зарезал. Без вариантов. Ну или приказал бы сделать это другим. Те двое — человек и полукровка, что сцапали Ольгерда, а после даже лица свои не потрудились скрыть, — нежными фиалками или дураками точно не выглядели. Значит, что? Значит, нужно будет глядеть в оба и как-то все-таки постараться избавиться от пут, чтобы суметь дать отпор.