Я тебя никогда - страница 7

— Не столько проститься, сколько отвязаться, — туманно пояснил Ольгерд и тоже обнюхал себя.

Все верно: запах течной волчицы — по-прежнему невероятно сладкий и притягательный — хранили волосы, кожа и даже его новая одежда — ношеная, но чистая и как раз не бедная, а вполне добротная…

И что это за история, в которую Ольгерд влип столь странным образом?..

— Они не верят, что вы носите ребенка, зачатого от вашего супруга, госпожа. И они сделают все, чтобы все-таки отнять у вас родовые земли. — Разве могло быть иначе? — Анна устало потерла переносицу, а после вновь подняла глаза на верного Сая и его лучшего друга и компаньона во всех начинаниях Трюггви, без которых точно давно бы пропала. Наложила на себя руки или свихнулась — накинула бы волчью шкуру и убежала в лес к волкам-прародителям выть на луну и спать под кустом. Эти двое — чистокровный человек, отцовский воевода Сай Галквист и полукровка Трюггве Облачный День, — сколько Анна их знала, всегда стояли плечом к плечу и были, что называется, «не разлей вода». Поговаривали, что даже если женщину себе заводили, то делили одну на двоих. А ведь Анна помнила рассказ отца, о том, как Трюггве появился в фольварке: Сай подобрал его в предгорьях. Он лежал, придавленный тушей своего убитого чьей-то стрелой крылатого коня – кьирта, как их называли сами горцы. Сай вызволил потерявшего сознание, изрядно обмороженного врага, приволок домой и начал выхаживать. Все говорили, что воевода сошел с ума, пророчили неприятности, рассказывали о горцах всякие страсти, но Сай был человеком упертым. В итоге Трюггви, который поначалу дичился нового окружения, а главное, слишком сильно горевал из-за гибели коня, постепенно принял поворот, который уготовала ему судьба… А приняв, решил домой, в горы, не возвращаться. Так и получилось, что этот крылатый стал верным слугой сначала отцу Анны, а после и ей самой. Ну и сдружился со своим спасителем так, что, где один, там и другой. Впрочем, любили Анну не только Сай и Трюггви. Очень многие слуги и вольнонаемные работники фольварка относились к ней с теплом и уважением. Хоть она и была женщиной… Не самцом из числа чистокровных волков-оборотней, который унаследовал бы земли клана без вопросов, и даже не мужчиной-полукровкой, который тоже имел на это все шансы. Нет! Женщиной! Существом, которое, по мнению некоторых, годилось лишь на то, чтобы ноги раздвигать да после детей нянчить! В их семье было по-другому — мама Анны была волчицей с характером. А главное, отец любил свою супругу так, что позволял ей куда больше, чем было принято. В итоге и Анна воспитывалась не как большинство девушек из знатных семей оборотней, которых зачастую даже читать и писать не учили, считая это лишним и даже зазорным. Нет! Она стала такой же опытной и знающей хозяйкой своих земель, как до нее была мама. Первый брак Анны был удачным. Если не считать того, что молодой веселый волк-оборотень, которого подобрали ей родители, умер слишком рано, так и не подарив супруге ребенка. Мальчика, который мог бы считаться полноправным наследником фольварка. А наследник был ох как нужен, потому что вместе с мужем Анна тогда потеряла сразу всех — и отца, и маму. Жестокая лихорадка, которой переболели тогда многие жители фольварка, унесла сначала, казалось бы, сильнейших — мужчин. Потом не выдержало сердце и у мамы Анны — ее здоровье и так было подорвано болезнью, а тут еще и известие о смерти любимого супруга. Их схоронили в семейном склепе на кладбище у стены храма, а после Анна, сатанея от одной только мыли, что ее отчий дом, ее родовые земли, в которые она вложила столько себя, могут у нее просто отобрать, осталась ждать решения своей судьбы. Собственно, вариантов было два: князь Рюдедьд, вассалом которого и был отец Анны Ирвин Лингстон и который теперь автоматически стал отцом-по-опеке его оставшейся вдовой бездетной дочери, мог просто забрать фольварк Лингстон себе. Ну или найти угодного ему супруга Анне, тем самым наградив этого волка и землей, и титулом, и молодой женой… Что ж, князь выбрал второй вариант, и примерно через месяц Анна уже стояла в храме, принося супружеские клятвы мужчине, которого видела второй раз в жизни. Этот период она вспоминать не любила. Муж оказался наглой самовлюбленной скотиной и в первую же брачную ночь, по сути, изнасиловал Анну, в процессе еще и ударив, когда та посмела выразить свои не самые светлые впечатления от «акта супружеской любви». Дальше пошло не лучше, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы кто-то, так и оставшийся непойманным, не подстрелил этого говнюка во время охоты! Анна всегда подозревала, что сделали это верные Сай и Трюггви. Точнее так: Трюггве по сговору с Саем. Версия имела под собой все основания. И потому, что оба сделать это точно хотели. И потому, что Трюггви имел славу лучшего во всем фольварке стрелка, а дрот, оборвавший жизнь супруга Анны, прилетел ну очень издалека — так, что и поисковые собаки след не взяли, да и присланные князем егеря ничего не вынюхали. Следующий супруг, которого Рюдельд подобрал по-прежнему бездетной Анне, был не плох и не хорош. И даже в какой-то степени устраивал ее. Просто потому, что был уже немолод. Да и в хозяйственных делах фольварка ничего не понимал, потому что провоевал всю жизнь с крылатыми, что свили свои каменные замки-гнезда на самых вершинах окружавших княжество гор. За свои воинские заслуги генерал Ульрих Ангальт на исходе жизни и получил от князя подарок: земли и молодую жену — волчицу-чистокровку — в довесок. Ульрих не был груб с Анной. Напротив, заботлив и нежен. По-отцовски нежен. Вскоре объяснилась и причина столь странного отношения, которое он проявлял даже в те дни, когда у его супруги начиналась течка: старый вояка был совершенно несостоятелен в постели из-за раны, полученной несколько лет назад. Так что в супружеской спальне Анна с ним именно что спала. В прямом смысле этого слова. Но чаще ночами, лежа в кровати, вертелась и с горечью думала о своей женской судьбе. И о будущем, в котором уже сейчас отчетливо маячил новый муж, который вскоре сменит Ульриха — осев на постоянном месте в тепле и спокойствии, этот хоть и старый, но еще сильный мужчина вдруг начал болеть и дряхлеть прямо на глазах, превращаясь в развалину… Тогда-то в дом к нему и нагрянули родственнички, которые принялись хозяйничать на землях Анны, будто на своих. Понимали, сволочи, что после смерти Ульриха все, скорее всего, отойдет им! Знали, что князь и на этот раз не оставит женщину править фольварком! Решение пришло в голову все тому же умнице Трюггви: пленить заезжего оборотня, цветом волос и глаз, а еще габаритами похожего на Ульриха в молодости, и использовать, будто быка-оплодотворителя. При этом истово надеясь на то, что в итоге Анна понесет, а после родит сына, который разом, в миг, снимет все претензии родственничков Ульриха на фольварк. Да и желание князя Рюдельда в очередной раз подыскивать своей подопечной мужа притупит. Таковы были мечты. Но жизнь редко считалась с ними. Не зря мудрые говорят: человек предполагает, а Крылатый располагает. Да, ребенок в животе у Анны завязался. Да, Ульрих, в последнее время лишь изредка поднимавшийся с кровати, только усмехнулся печально, уловив на супруге запах чужого волка, а после притянул ее к себе на грудь, обнимая. Анна из-за этого не выдержала, разрыдалась, созналась ему во всем… И почувствовала лишь, как старик вздохнул, а после его большие руки сжались еще плотнее, успокаивая, баюкая, прощая. Ульрих понял и принял! Но его родственнички! Его проклятые вконец обнаглевшие родственнички! — Они не успокоятся и до князя дойдут, — гнул свое Сай, раздраженного запуская пятерню в возмущенно вздыбленный ирокез на шее, и его приятель Трюггви только головой кивал. — Ульрих подтвердит, — возражала Анна и сжимала безвольную руку супруга, который в последние дни стал совсем плох. Возражала и понимала, что дураков нет. Никто не станет поднимать вопрос сейчас. А вот сразу после того, как Ульриха не станет… — Тебе бы, госпожа, мужа крепкого да за свое постоять способного подыскать! Самой подыскать! Пока еще есть такая возможность. Трюггви смотрел прямо в глаза. А вот здоровяк Сай, напротив, словно чего боялся — так и шарил взглядом то по потолку, то по полу. Но Анне было не до разгадывания шарад. — Нет! Не хочу! Не могу я больше ходить по рукам, будто вещь ненужная! Да и толку? Ну найду я того, с кем захочу прожить жизнь. Быть может, даже волка, который окажется моей истинной парой, которого я полюблю всем сердцем… И что? Рвать себе душу после того, как князь не сочтет его подходящим и вновь начнет подкладывать меня под… Ульрих завозился и застонал. Анна с силой хлопнула себя по губам и склонилась над мужем: — Прости, прости меня, глупую, я не про тебя… Но Ульрих жестокие речи жены вряд ли услышал. Его не стало той же ночью. На похороны своего старого генерала приехал сам князь. Все было очень торжественно и благостно. А после Анна вступила на очередной круг ада… Разбирательство, устроенное князем с подачи родственничков Ульриха, тут же, над еще не осевшей могилой, было отвратительным. Хотя бы потому, что все крутилось вокруг постели и самых стыдных, интимных подробностей: родственнички хором орали, что член у Ульриха уже несколько лет как не стоял. — И на кого именно из вас он у него не стоял, что вы так уверенно это утверждаете? — спросила мрачно Анна и удостоилась короткого смешка со стороны князя. — Языкастая. Не укоротили тебе охоту своевольничать ни первый муж, ни второй, ни третий… Это следует исправить. А пока мы желаем убедиться в том, что ты не блудила, пользуясь нездоровьем супруга. — Блудила! Блудила! — загомонили родственнички, но оказались в меньшинстве. Все, допрошенные в присутствии князя волки-оборотни, полукровки и люди, служившие в доме, хором твердили одно: молодая госпожа мужу была верна, уважала его и все ночи без исключения проводила в супружеской спальне. — Уж не ведаю, у кого там чего не стояло, — периодически косясь то на Сая, то на Трюггви, и прикладывая красные, натруженные руки к груди, сказала пожилая женщина, отвечавшая в доме за чистоту постельного белья, — но простыни я в кровати господ меняла регулярно, потому что… запачканные они были, если вы понимаете, о чем я. А семя и течные соки, если сразу их не отстирать, они… Князь наморщил нос, замахал руками, потребовав избавить его от подробностей, но Анна просто-таки увидела, что именно они окончательно убедили его, что Ульрих в супружеской спальне что-то да мог. — Кажется, вы получили передышку, госпожа, — хитро поблескивая единственным глазом, сказал после Сай. — Вашими молитвами, — согласилась Анна, а после обняла сначала верного воеводу, а затем и Трюггве. — Какое ж это все-таки чудо, — пробормотал тот и, испросив глазами разрешение, приложил ладонь к пока еще плоскому животу госпожи. — Нанянчишься еще, — ворчливо пообещал ему Сай. — Да из меня нянька, как из дерьма дрот! Вот подрастет, начнет лошадьми, стрельбой да охотой интересоваться — вот уж тут… — А девочка родится? — А что девочка? У нас, у крылатых, девочки равны мальчикам. Во всем. И, главное, мальчики, а потом мужчины ничего против не имеют, потому что лучше иметь крепкую союзницу и помощницу у плеча, чем безвольный камень на шее. Это только здесь, в долине, все через пень-колоду. Так и то не всегда и не у всех! Вон, родители госпожи нашей мало чем отличались от супружеских пар крылатых. Потому-то грамоте и прочим важным премудростям жизни учил их дочь я, а не какой-нибудь хлипкий дрыщ с княжьего двора! И научил всему, что знал и умел! Так, что теперь в той же стрельбе не всякий мужчина с ней и потягаться-то сумеет, если надумает! — Вот только тягаться-то со мной как раз никто и не станет! Велит князь — и встану я вновь у алтаря с очередным женишком, которому буду вынуждена подчиняться только потому, что у него в штанах кое-что висит! Даже если он будет гуляка, мот и жестокая тварь. — Но, может… — Князь злопамятен. Если уж пообещал найти такого супруга, чтобы обломал — найдет. — Ульрих был хорошим волком… — Да. Но… — Но ночами, лежа рядом с ним, ты, госпожа, вспоминала другого — того парня, которого мы для тебя изловили. Молодого, сильного, подходящего тебе куда больше… Вспоминала ведь? — Вспоминала, — с тяжким вздохом согласилась Анна и даже зажмурилась, сдерживая вновь подкатившие слезы. — И мне стыдно и больно, что пришлось его после убить. В нем было столько жизни, столько силы и красоты… Но ведь вариантов не было? Мы же все обсудили так и так… Нельзя было позволить, чтобы всплыло… — Нельзя, — согласился Сай и коротко глянул на Трюггви.