-- Заезжайте!
Две кареты и несколько телег с вещами и женской обслугой возчикам даже не позволили провезти в ворота. Мужчины остались ждать транспортные средства за высокой каменной стеной. Горничным пришлось брать коней под уздцы и вести их самостоятельно. Кроме Бертины в поездку позволили взять еще трех служанок.
Правда, их Анна знала только в лицо – общаться почти не доводилось. Она нетерпеливо выглядывала из кареты и дождалась, когда женщина с факелом распахнет дверцу. Та оглядела сидящих в карете, безошибочно выбрала взглядом донну Мариэтту, поклонилась и сообщила:
-- Мир вам, овечки божьи.
-- И вам благости, сестра, – ответила компаньонка. – Где же мать Аннабель? Здорова ли она?
-- Аббатиса примет вас после вечерней молитвы, ждите, – распорядилась монашка с факелом, решительно захлопнула дверцу кареты и покинула двор, исчезнув где-то в одной из бесчисленных пристроек.
После взгляда на факел казалось, что вокруг кромешная тьма. Но через несколько минут глаза Анны привыкли к мраку. На улице было чуть светлее, чем в глубине кареты, и Анна так же решительно открыла дверцу.
-- Бертина! Бертина! – позвала она, вызвав неодобрительное замечание донны Мариэтты.
-- Пристойнее подождать приглашения, донна Анна! Торопливость – удел простонародья.
Камеристка некоторое время возилась и, наконец, откинула металлическую лесенку. Анна, не слушая больше наставлений компаньонки, сошла во двор и огляделась.
Громада монастыря тянулась к завешенному тучами небу. Сероватый цвет каменных стен как бы растворялся в сумраке ночи. Вдоль каменной стены ограждения шли бесчисленные пристройки и навесы с прилавками. Чем-то монастырский двор напоминал центральную площадь сельского рынка.
Ждать пришлось довольно долго, так что даже компаньонка не выдержала и спустилась, сочтя нужным пояснить:
-- Пожалуй, стоит немного размять усталое тело.
Выглянула луна и почти одновременно стих далекий гул молитвы. Прошло еще минут пятнадцать, которые Анна провела, тупо расхаживая по двору в сопровождении донны Мариэтты. Остальные фрейлины просто сидели во мраке своей кареты, даже не распахнув дверь. Наконец в тишине послышался негромкий разговор, и к путницам вышли две женщины в сопровождении небольшой кучки монахинь.
Та, что встретила их с факелом, сейчас отставала на полшага от невысокой, щуплой и быстрой фигурки в чуть развевающихся одеяниях, с высоким посохом в руках, на который она даже не опиралась.