– Деждавасильна, – большим куском проглотила бабушка. – “Рачки” почем?
Моя голова упала на грудь. Пожалуй, первый раз в жизни мне не хотелось быть той, кем я являлась. Впечатление о нас обоих уже было испорчено, и бежать было некуда. Да и убежишь ли от себя? Поделать я с этим ничего не могла, и все, что оставалось, лишь ждать, когда бабушка купит этих несчастных “Рачков”, и я смогу сойти с позорного места. Все четверо замолчали.
– Пасиба, – сказала бабушка, когда Алексей Петрович подал ей мешочек с конфетами.
Она порылась в сумке и высвободила место под конфеты. Отсыпав несколько конфет себе в карман, она спрятала мешочек внутрь и принялась щупать воздух, ища мою руку.
– Всего хорошего! Думаю, еще увидимся, – смакуя, положил Алексей Петрович последний кусочек пирожного в рот. – До свидания, Катя.
– До свидания, Катя, – повторил за отцом Антон.
– Пока, – сказала я своим ногам и, поймав в воздухе бабушкину руку, последовала за ней.
Навьюченные мы стали подниматься от площади в гору, и гул покупательской возни стал стихать.
– Какие хорошие люди, – неожиданно для самой себя сказала я вслух.
– И “Рачки” у них свежие, – согласилась со мной бабушка.
Она явно была довольна покупкой и все еще посасывала язык после съеденной конфеты. В эту минуту позади я услышала шуршание гравия. Я обернулась и увидела, как Антон, запыхаясь, догонял нас бегом.
– Катя, подожди, я забыл сказать, – произнес он, когда наши взгляды встретились.
Я остановилась.
– Сдачу поди забыли, – буркнула бабушка, но почему-то продолжила идти.
Подойдя ближе, Антон дотронулся до моего локтя и заботливым жестом увлек с обочины в траву. Я боялась поднять на него глаза и поэтому уставилась на его модные неправдоподобно белые кеды.
– Я забыл извиниться, – тихо сказал он.
– За что?
– За то, что не пришел вчера, как обещал. Помнишь?
– “Как тут забудешь, когда все тело горит, будто только что из жаровни?”, – мысленно злилась я на него и на свои солнечные ожоги.
– А, ерунда, – соврала я, – я сама все починила, – опять соврала я.
– Отцу нужна была моя помощь, и мы ездили в город, там у тетки и заночевали, – торопливо постарался объяснить мне Антон.
– Ладно, забыли.
– Правда?
Антон присел и заглянул в мои опущенные глаза.
– Конечно, правда. Я никогда не вру!
Он улыбался и продолжал смотреть на меня. Я почувствовала, как земля начала уплывать у меня из-под ног, и как опутанная мягкой прохладной тиной я уже опускалась глубоко на дно пруда, куда солнце не могло дотянуть свои длинные обжигающие руки.