. «Русское знамя» придерживалось радикальных позиций, проводя откровенно шовинистические идеи. Большую поддержку, в том числе и финансовую, оказывало этим партиям правительство: взгляды черносотенцев встречали сочувствие во властных кругах[230].
Верил ли Николай II слухам об изменнических планах премьер-министра и его посягательстве на высшую власть в государстве? А.П. Извольский утверждал позднее, что имел основания ответить на этот вопрос положительно[231]. Надо полагать, в этом после отставки убедился и сам граф[232].
По свидетельству Спасского, узнав от своего секретаря, как активно правые муссируют тему его «президентства», Витте заявил: «Злобные, глупые скоты!»[233] Нет никаких причин подозревать Витте в амбициях стать «президентом Российской республики», поскольку он был убежденным монархистом. Мысль о незыблемости самодержавия как единственно верного для России пути политического развития была одной из навязчивых идей российского общества на рубеже XIX–XX веков. Современный исследователь Ф.У. Вчисло убедительно показал: сановник всю жизнь находился под обаянием этих мечтаний[234]. Даже если расценивать Манифест 17 октября как ограничение самодержавия, нельзя забывать, что он готовился не без ведома и согласия царя.
Впрочем, причины подозрений в посягательстве Витте на императорский трон крылись не только в личных качествах премьер-министра или императора Николая II, но и в особенностях российской политической культуры. На протяжении долгих веков характер верховной власти в России определялся в терминах неограниченного самодержавия. C одной стороны, российские правители остро нуждались в талантливых государственных деятелях, способных проводить реформы. С другой стороны, когда такие чиновники появлялись, властители начинали тяготиться ими, опасаясь, что те заслоняют императора, ставят под угрозу принцип самодержавия. Поэтому императоры устраняли таких сановников, демонстрируя способность управлять единолично. В этом смысле весьма показателен пример крупнейшего государственного деятеля первой трети XIX века – М.М. Сперанского. Александр I, недовольный самостоятельностью министра и смелостью его преобразовательных проектов, заявлял в приватной беседе, что Сперанский «подкапывался под самодержавие». Как справедливо заметил исследователь А.Л. Зорин, подобная формулировка скорее была призвана оправдать удаление Сперанского, нежели отражала реальное положение вещей