Прокрутив в пальцах ручку ещё раз, я принялся писать дальше.
Субботним утром меня растолкал Валера. Несмотря на то, что и лег спать рано, и уснул практически сразу же, подъем дался мне с большим трудом. Лишь, умывшись холодной водой, удалось отойти от сонного состояния. Зевнув так, словно собирался проглотить футбольный мяч, я направился к ангару. Хотя его таковым трудно было назвать. Скорее большой деревянный сарай, в котором стоял наш летательный аппарат. Загрузка вещей и прогон двигателя были произведены ещё вчера. Так что сегодня осталось только погрузить нас самих и улететь. Честно говоря, как только я снова сел за штурвал, то понял, на сколько соскучился по небу. По спускам и подъемам, по облакам, обволакивающим корпус, по мелким домам, мелькающим где-то внизу под шум винтов двигателя.
Одно мгновенье и мы уже летели над вечно зелёной хвоей таёжных лесов и желтеющими лиственными деревьями, встречающиеся всё чаще и чаще, по мере продвижения на запад. За час пути мы проделали путь примерно в 350км. Дмитрия же начала сильно беспокоить мигающая лампочка топливного бака.
Перелет через зелёное море сопровождал нас блеском волн, отражавших утреннее солнце. Едва различив каменистый берег Черноруссии, мы плавно начали снижаться. Погода стояла ясная и нам без труда удавалось разглядеть пустынный берег. К сожалению, диспетчерская аэропорта Красностава так же не отвечала, сколько не старался Дмитрий. Однако было ещё кое-что, что добавило тревоги во всю эту суматоху. У скалистого побережья на юге от Светлоярска находился грузовой корабль. Там было слишком мелко, чтобы он смог туда заплыть. Если конечно… если конечно он не потерпел крушение. Не очень понятно, как это могло произойти. Ночью он мог и не заметить скалы, но ведь должен был работать маяк, а если у него отказало управление, то из Светлоярска или Березино наверняка могли бы прислать буксир.
Но я не делал таких выводов в слух, так как нам предстояло ещё дотянуть до аэродрома, не рухнув в поле или, того хуже, где-нибудь в лесах. Дмитрий безответно передавал сигнал диспетчерской о бедствии и запрашивал аварийную посадку. Наворачивать круги вокруг полосы не было возможности, так как в любой момент двигатель мог остановиться и я принял решение садиться сразу же.
Уже на подлете стало видно, что аэродром чист и можно совершить посадку без вероятности столкновения с другим самолетом. Выпуск закрылок, шасси, штурвал на себя и резкая тряска объявила нам о соприкосновении колес с бетонными плитами посадочной полосы.