Кроме испытаний, начавшихся в раннем детстве и никогда потом не покидающих маму, она рано познакомилась со страхом. Таких страхов у нее было несколько, и исходили они в основном от няни, которая, не справляясь с детьми и, конечно, не ведая, что воспитывает будущего профессора педагогики и психологии, прибегала к простому народному средству убеждения – запугиванию. Пугала она всем, что «попадалось под руку»: и Бабой-ягой, и Кощеем, и сверчком, и волком, и богом. Такая вот компания. Прямо и не знаю, как туда затесался сверчок. А еще кукушкой. Мамина няня любила спрашивать кукушку, сколько кому лет осталось жить, и мама очень боялась, что ее маме, моей бабушке, кукушка не накукует достаточно. При этом и сама «кукуемая» бабушка любила подпевать: «Мама, ты спишь, а тебя одевают в белый, совсем незнакомый наряд…», окончательно вгоняя свою дочь в слезы, а заботливая няня в это же время просила маму не плакать и «поберечь глаза». Согласитесь, в таком водовороте трудно удержать равновесие. Мама до сих пор помнит эти страхи, а отсутствие слез сегодня связывает и с этими событиями тоже.
Еще из маминых детских страхов – иконы. Няня периодически брала маму в церковь. Вообще, маму окрестили в возрасте трех лет втайне от ее папы – члена партии. Конечно, его согласие на это дело вряд ли могло бы быть получено, ведь партия бога не признавала вообще, а дедушка был настоящим, преданным и политически подкованным коммунистом. Я сам лично помню из своего детства, как он сидел летом на веранде и читал газету (наверное, «Правда») с двумя карандашами – синим и красным – в руках, подчеркивая, видимо, наиболее важные места. Я не разбирался в подробностях: что он подчеркивал красным, а что синим и каковы были последствия, но сам подход! Так что никаких шансов на крещение, стань о нем известно дедушке, не было. Теперь-то, конечно, все изменилось, и нынешнее поколение партийных и государственных идеологов отчаянно крестится по команде, поглядывая на «старшего» и стараясь не забежать вперед и не отстать, полагая, видимо, что этот процесс из той же серии, что и марш в колонне. При этом у них такие же лица, как в новостных передачах с их заседаний в правительстве, – сосредоточенные, нахмурившиеся, вспотевшие от напряжения и старательности. Никак не смахивает на счастье разговора с богом. Дедушка с его карандашами был гораздо убедительнее. Так вот, няня водила маму в церковь. Наверняка предполагалось при этом, что поход в церковь является желанным событием. На самом же деле все было не так: мама ужасно боялась мрачной обстановки церкви, в особенности икон со святыми, и эти страхи тоже остались с ней до сих пор. Правда, все было не так плохо: от этих страхов мама начинала отчаянно молиться, это старание не оставалось без внимания и воспринималось как усердие и послушание, за что маме первой подавали ложку с причастием, а это уже был положительный момент, который маме нравился и тоже запомнился.