Все присутствующие в квартире матери, включая тетю Софу, пустились в плач…
– Орфоэпическая ты ж сила в космических лучах! Это что за изоморфия тут происходит?! – раздалось среди гомона и слез. Наступила тишина. Ромка изо всех сил вытаращил оставшийся глаз и приподнялся на ушибленном локте, чтобы лучше разглядеть говорившего, а тот продолжил: – А ну, мамзели, хорош брухиерею на глюкозе разводить! Остров Жапонез, понимаешь!
***
Чтобы правильно воспринять и оценить картины, к примеру… ну, возьмем Караваджо, мы должны быть знакомы со средой, в которой мастер писал свои полотна, а также с сюжетной подоплекой. Так же и с отцом моего друга Петьки дядей Колей Глинским. Для начала нужно окунуться в атмосферу, где он, с позволения сказать, «творил». Итак, представьте себе лето. Уютный московский дворик где-то в Черемушках утопает в зелени… Из окна второго этажа раздается:
Земля в иллюминаторе,
Земля в иллюминаторе,
Земля в иллюминаторе видна…
Где-то на углу:
Моооре, моооре, мир бездон-ный,
Пен-ный шееелест волн прибре-ежных…
В воздухе витает запах жареной картошки и аромат Москвы. Вы знаете, чем пахнет Москва? Тополями! Тот сладковатый пряный запах сильно разбавленного водой дешевого одеколона дают тополиные почки!
На веревках сушится белье, слышен стук выбиваемого половика. С детской площадки раздаются визги малышни, девчонки прыгают в резиночку, играют в дочки-матери. Настоящие матери прогуливаются с колясками или сидят на лавочке. Вот как раз на лавочки и следует обратить внимание. Они стоят по всему периметру квартала. По три на каждую сторону. В основном на них располагаются компании старушек и домохозяек, но есть особенные… «Интеллигентская» находится у четвертого корпуса. Заправляет на ней старик Горшков. Колченогий мужик с суровым бронзовым лицом. Большой любитель шахмат. В детстве я как-то открыл учебник истории, увидел изображение Сергея Ивановича и, изумившись, прочел подпись «Гай Юлий Цезарь». До того был похож… На «интеллигентской» собираются старички-шахматисты вместе с внуками. Иногда к Горшкову приковыливает мой отец – Юхан Захарович Садо. Его уважают и сразу уступают место. Во-первых, правая нога у отца короче левой – врожденный дефект, во-вторых, родитель мой далеко не молод, в-третьих, Юхан Захарович знает толк в шахматах, ну и, наконец, папа – антиквар, а следовательно, интересный собеседник. Горшков ждет его с нетерпением, чтобы обсудить проблемы мироздания. Лексически у шахматистов вы никак не обогатитесь. Самое тяжелое ругательство «Т-тыыы…». Ну и черт с лешим. Негусто, негусто… Идем дальше.