– Татушки у него воровские.
– Так я и говорю: был он этим, как его, – авторитетом на зоне. Только потом с прошлым своим завязал. Поначалу в религию ударился, а потом приехал сюда. Он сейчас в райцентре на грузовике работает, благодарности имеет, грамоты всякие, а до этого в тайге промышлял. Тогда-то они с моим отцом и сдружились. У дяди Егора семьи своей нет, поэтому меня он иногда дочкой зовёт, а отца братишкой. Отец дяде Егору жизнь спас.
– Ясно всё с этим твоим Егором. А ты сама, значит, местная, а в Москве как оказалась? Учишься?
– На ветеринара. Последний курс. А сейчас к отцу еду.
– Навестить?
Софья поджала губы и выдала:
– Не совсем. Здесь в Петряевке ни интернета, ни сотовой связи нет. Поэтому отец раз в две недели в Урден ездит – специально чтобы мне весточку подать. А тут пропал. Я знакомым в район звонила, так они узнавали. Пропал, говорят.
– Ты же говорила, что охотник он. Может в тайгу ушёл, за зверем?
– Не мог он уйти, зная, что я его звонка жду. Не такой он человек. Да и в тайгу он уже не ходит. Три года назад в расщелину он свалился. Колено раздробил. Теперь – инвалид, без костыля своего теперь никуда, а с костылём много по лесу не находишься. Так что пропал отец, определённо пропал. Вот и еду его искать. Для этого все дела бросила.
Женька насторожился.
– Если он охотой больше не занимается, чем же он теперь живёт? В смысле, чем деньги зарабатывает?
– Чучела делает. Чучела зверей. Продаёт их, тем и кормится. У нас тут для инвалидов работы особо не найти.
Женька присвистнул:
– Вот те на. А как фамилия папаши?
– Лучинин – фамилия. Лучинин Матвей Иванович. А ты почему спросил?
Женька встал, скинул сумку с плеча.
– А вот и деревня наша, – радостно объявила Софья.
Женька вытянул шею и вгляделся вдаль. Туман над водой рассеивался, вдали показались крыши, словно приклеенных к берегу, строений.
– Да что б ей пусто было, и деревне вашей и папаше твоему вместе с его чучелами, – фыркнул Женька, закинул сумку на плечо и, обогнав Софью, зашагал в направлении показавшихся домов.
Глава третья
в которой Женька знакомится с коллекцией Лучинина, а так же узнаёт, что чучелом может стать не только охотничий трофей
В деревню вошли – тихо, как на кладбище. Утро раннее – все спят. Но тишиной наслаждались недолго. Дворовые псы, словно ожив, громыхнули цепями, залаяли, один другого злее, в некоторых окнах показались заспанные лица. Когда миновали третью по счёту избу, за забором закукарекал петух. Второй поддержал его, потом третий, четвёртый… Две псины выскочили как из-под земли. Косматые, злые, вот-вот набросятся. Женька прикрылся сумкой, Софья прикрикнула. Одна собака, небольшая дворняга с торчащими ушами и острой мордой, притихла и завиляла хвостом.