Его приемник был немец и человек решительный. Начал он с того, что сам попытался пройти по намеченной по карте прямой линии. Говорят, назад он не вернулся. Согласно местным преданиям, его призрак изредка является и доныне. Несколько раз будто бы видели, как он, с трубкой в зубах, в клетчатом пиджаке и с компасом в руке, бормоча невнятные ругательства, пытается перелезть через чью-нибудь ограду или форсирует какое-нибудь болотце.
Так вот, стоит ли удивляться, что, проспав свою остановку и возвращаясь пешком по непривычному маршруту, Егор свернул не на ту улицу. Чертыхаясь и спотыкаясь, он брёл в темноте, как вдруг заметил впереди у самой земли какие-то сполохи, будто где-то там внизу, бушевало, выкидывая синие языки, невидимое пламя. Но едва он сделал несколько шагов вперёд, как пламя исчезло. Отошёл назад, снова появилось. Тогда Егор, человек от природы любознательный, приметив загадочное место возможно точнее, подобрался к нему вплотную и нашарил в темноте подвальное окошечко. Засунул туда голову, и снова уловил отсвет пламени. В ноздри ему ударил запах серы, а уши уловили гул, сквозь который издалека прорывались какие-то вопли.
«Преисподняя!» – вдруг сразу догадался Егор, и по спине его пробежали мурашки. Ясно, ведь должна же она где-то проветриваться, иначе тяги не будет.
Это открытие переполнило Егора гордостью, и он решил поделиться им с отцом Пахомием, здешним настоятелем, предложив использовать окошко для наглядной агитации. Но отец Пахомий его благого порыва почему-то не понял.
– Значит, Преисподняя, говоришь? В подвале? В моём приходе? Ах ты, гроб повапленный! – ласково сказал поп, засучивая рукава, – подь сюда, я тебе её сейчас ещё где поближе покажу!
И Егор сбежал, потому как знал, что отец Пахомий, бывший десантник, шутить не любит.
Добрый старец Аполлоний встретил Егора более приветливо.
– Деточка, – сказал он, по своему обыкновению загадочно, – что есть огнь? Огнь есть сила Господня. Сила сия едина есть, токмо праведного она восхищает, а грешного испепеляет. А что рай, что ад, едино место есть, и что одному благодать, то другому погибель.
И отошёл на своих костылях, оставив Егора в недоверчивом раздумье.
Несколько раз потом приходил Егор к своему окошку, но днём пламя было незаметно. Было это окошко почти у земли в глухой кирпичной стене дома без вывесок, вахтёр на проходной смотрел угрюмо и подозрительно. И Егор робел.