Одновременно. Грусть за твою боль в ноге и твою усталость.
И странно манящее чувство при взгляде на далекие дома впереди. Мысли переносились в будущее, и я каким-то образом радовалась, что у меня все где – то там, жизнь на горизонте. Свежее, успокаивающее уютное понимание, что еще так много всего интересного дальше. И жить долго. И я защищена с нашими соединенными руками.
Папа, будущее давно наступило. И я чувствую себя старушкой, а другим мои слова – детский сад, ибо ну что я там могла видеть и испытать. Но было же. С лихвой. И вот мне будто 60. Глупой Нине.
И города были, папа, и самолеты, поезда. Разноговорящие люди. Великие памятники, концертики в небольших клубах. Предательства, близкая дружба, смерти, свет. Любовь, изобилие, паника, страшные внезапности. Банальная рутина и яркие взрывы.
Тут так заведено, папа: никаких лишних всполыхов, нужен скоростной режим. И никому никогда не жаловаться, все успевать. Горбатиться, учиться, жениться. Белка в колесе – это еще самый комфорт, папа.
И хорошо, когда есть развлечения помимо и деньги на лишнее.
И все хорошо, папа, все как надо, намного больше ответственности, и мне нравится её нести, проза жизни, папа. Все уместно, папа. Все правильно в этой окружающей жестокости и этом равнодушии, человек ко всему привыкает, папа. И усталость хуже галстука душит, но кому я рассказываю, папа, тут все такие, других и не сыщешь. И даже не было никогда тех трудностей, которые испытывал ты в годы войны, моя жизнь в сравнении – сплошная изнеженность.
Только вот абсолютно никто не знает, что я все еще та девочка, которая держит тебя за руку. И смотрит на лежащий внизу просыпающийся город с легкой грустью и легкой радостью.
Конец ознакомительного фрагмента.