– Почему нельзя было сделать запись по Интернету? – проворчала женщина в мини—платье, едва Муравский занял за ней очередь. – Мне пришлось приехать из Америки, и я очень устала.
– По их правилам, – объяснил Николай, – здесь двадцатый век, живая очередь и никаких Интернетов. А почему вы оттуда не отправились? Там дороже?
– Там дешевле! – вздохнула женщина. – Просто мощности машин не хватает на территорию других стран отправлять.
От неё пахло сандаловым ароматом духов «Эсте Лаудер».
– Меня волнует, угадала ли я с платьем. Правда, выглядит как новое? Приобрела в «Антикварном гараже» – так у нас на Манхэттене блошиный рынок называется. Старая мексиканка уверяла, что ему не меньше сорока лет. Боюсь, что соврала… А вы костюм где брали?
– На даче валялся. Я его с первой получки в нашем сельпо когда—то брал.
– О—о, сельпо… – ностальгически вздохнула женщина, произнеся это простое деревенское слово на французский лад – с мягким дрожащим «е» и долгим округлым «о».
После оформления документов Муравского провели в подвальное помещение с грузовым лифтом. В углу зала стояли ряды откидных деревянных сидений и пара стульев перед ними. На сиденьях расположились будущие путешественники, а на стульях – двое мужчин: экскурсовод—сопроводитель Михаил Звёздочкин и инструктор по технике безопасности Соломон Ибрагимович. Звёздочкину приходилось почти кричать – скрежетал лифт, по залу сновал электрокар, грузчики загружали и выгружали ящики, какие—то люди постоянно уезжали и возвращались. Оделся экскурсовод просто: помятая «олимпийка» на голое тело и спортивные штаны. На ногах у него были кеды – универсальная обувь семидесятых. Очки в массивной роговой оправе и тощий портфель из кожзама дополняли облик небогатого интеллигента эпохи позднего застоя.
– Товарищи! – начал он. – Мы находимся в начальной точке вашего путешествия. Путешествие это необычное, это не в Турцию слетать и не на Алтай отправиться. Вы попадёте в иное время, о котором у вас остались лишь обрывочные воспоминания. Первая ошибка туриста: он уверен, что хорошо помнит прошлую эпоху. Фигушки, как говорит мой коллега Соломон Ибрагимович.
– Позвольте, Миша! – вскинулся его напарник. – Я не употребляю подобных выражений!
– Ни черта вы не помните, дорогие товарищи! – не обращая на него внимания, продолжал Звёздочкин. – Трубочка с повидлом по шесть копеек? Чешский «Луна—парк» на набережной? «До свиданья, мой ласковый Миша»? Первая сигарета за гаражом? Первый поцелуй в подъезде? Всё это было в разное время, понимаете, в разное! Люди, которые там живут – живут текущим днём. А у вас в голове мороженое из одного года, джинсы – из другого, поцелуи – из третьего, а матч с канадцами – из четвертого. Прошлое – оно как пластилин, память его мнёт—мнёт, а потом события из разных лет оказываются в секунде друг от друга. На самом деле всё было не так, всё не так.