– Каша на плите, – сообщила она. – Мог бы и предупредить, что приедешь, я бы продуктов купила! Ты же собирался на море отправиться.
«Какая она молодая!» – почему—то подумал Николай.
Из—за странного ощущения, что тётя должна выглядеть старше, он даже замешкался с ответом.
– Мы вернёмся поздно, сегодня в театре премьера, а потом по этому случаю банкет, и твой дядя Серж удостоит бедных актёров своим посещением. Подозреваю, что из—за банкета – директор обещал поставаить настоящий французский коньяк.
Через секунду из—за тётиного плеча показалась дядина голова:
– Салют, Колька! – он тоже показался Николаю чересчур молодым. – Во сколько это ты к нам пожаловал?
– Не помню, – ответил Николай.
У него было странное ощущение провала в памяти, словно он вчера крепко выпил. Но ведь не пил! Он точно помнит, что не пил – собирался отправиться с друзьями на море, но в результате оказался в соседнем городе.
Из ванной Николай вышел весь в порезах, несмотря на то, что в бритвенном станке стояло индийское лезвие, а не отечественная «Нева». Долго ожидал, пока закипит на плите чайник, изучая телепрограмму в газете «Труд». «Отзовитесь, горнисты», «Шахматная школа», «Ленинский университет миллионов», «Полевая почта «Подвига». Слова казались знакомыми и далёкими одновременно. Пробежал глазами по заметкам рядом с телепрограммой: в ФРГ исчезают белые аисты, в Италии процветает торговля детьми, в Монголии начали готовить кумыс из сухого кобыльего молока. Странная двойственность восприятия не уходила: лёгкость и какая—то юная жажда бытия с одной стороны и смутное тревожное ожидание будущих бед с другой. Кроме того, Коля совершенно не понимал, почему не уехал вчера с друзьями на Черное море. И что делать две недели здесь в городе – тоже. Вода закипела, и он принялся стучать дверцами кухонного гарнитура, ища чай или кофе. Ни того, ни другого не было.
«Надо позвонить тёте», – подумал Муравский и полез в карман.
И тут же остановился, не понимая, что там ищет.
– Да что это со мной! – раздраженно воскликнул он.
Решительно направился к телефону в коридоре, сграбастал трубку и набрал номер гримёрной.
– Марину Глазунову, – попросил он. – Богатой, тёть, будешь – не узнал! Где у вас чай в пакетиках лежит?
– В каких пакетиках?
Вопрос поставил Муравского в тупик. Пока он соображал, откуда на его язык выскочили неведомые пакетики, Марина протараторила: