– Qui ici? – спросил мужчина, поворачивая голову на незнакомый звук.
Он действительно не видел, этот таинственный господин, сотканный из несмешиваемых между собой точек чистого цвета. Одна точка – один цвет.
– Кто здесь? – пришел чуть запоздалый перевод Симулятора.
– А вы кто? – невежливо, вопросом на вопрос, ответил Гарик, и Симулятор тут же преобразовал его ответ на французский язык.
– Мы – пленники пуантилизма, – ответила за господина женщина. – В 1886 году нас заманил сюда художник Поль Синьяк. Помню, это было чудесное утро, мы сидели за столом и пили чай, собираясь выехать на Елисейские поля, когда пришел Поль и попросил нас позировать для его новой картины. Он писал её два года! Два года его обаятельного плена, мягкой паутины слов, из которой невозможно выбраться, а потом…
– Тиффани! – оборвал её пожилой господин. – Хватит уже этих слезных романтических баллад! Мы оказались в дураках, и вот итог. И если молодые, судя по их голосам, люди соизволят оказать нам небольшую услугу, мы будем им весьма благодарны.
Безглазое лицо хозяина комнаты повернулось к Гоше и Гарику, но едва мальчишки шагнули вперед, как оно тут же потеряло резкость, распавшись на сотни маленьких точек.
– Пожалуйста! – попросила женщина. – Мы будем молиться за своих спасителей каждый день!
– Надо выручать… того—этого…. – прошептал Гоша. – Нехорошо над людьми так издеваться. Эх, встретил бы я этого Синяка, я бы ему нос расквасил!
– Синьяка, – поправил его Капустин, отступая к Симулятору и меняя в настройках число переносимых личностей. – Сейчас, сейчас…. Должно получиться.
И у них действительно получилось!
Да ещё как…. В это же самое время, когда школьные приятели выручали героев картины Поля Синьяка «Завтрак», в реальном мире, в самой художественной галерее, у полотна остановилась небольшая экскурсия оленеводов из Якутии. Вел её… Петрович. Тот самый робот старой закалки… то есть модели, что жил в квартире семьи Пироговых. Раз в неделю он подрабатывал экскурсоводом – так, для души, а также потому, что считал: папа—археолог зарабатывает категорически мало денег, чтобы содержать жену и робота.
– Если так пойдет и дальше, – ворчал Петрович, оставаясь наедине сам с собой и думая, что его никто не слышит, – папе мальчика придется отказаться от жены, а это не хорошо. Не по—человечески. Надо помочь.