Но со мной Генка всегда был корректен, а, если честно, я была уверена, что всерьёз не воспринимал, считая малявкой. Я была лишь ещё одним объектом для проявления его трудового рвения. Иногда он приезжал за мной лично, на своей машине и вёз к пункту назначения, не интересуясь, зачем и куда я еду. Все разговоры о моих многочисленных романтических увлечениях вызывали у него ленивую усмешку, а про себя, наверное, удивлялся, какие это у младенцев влюблённости могут быть. Иногда своим равнодушием и непробиваемостью, он меня жутко злил, и мне очень хотелось его спровоцировать, показать, что мне уже давно не четырнадцать, и я повзрослела, вытянулась и даже краситься научилась, как следует, а не так, как мне когда-то нравилось. Когда знала, что моим шофёром в этот день работает он, намеренно надевала свои самые вызывающие наряды, мини-юбки, кофточки, открывая вырез декольте, а Генка хоть бы бровью когда повёл. Конечно, у него девок полно, сама слышала, как отец с Никой об этом говорили, но всё равно, с его стороны, так откровенно меня игнорировать, было просто неуважением высшей пробы. Я же стараюсь, в конце концов! Вот и сейчас даже очков тёмных не снял, хотя я специально на подъездном крыльце помедлила, чтобы он меня рассмотрел, как следует. Мне нужно было видеть мужскую реакцию, чтобы понять, угадала ли я с выбором и понравится ли Лёше моё платье, но Завьялова хоть лбом об стену стучи, он разве скажет что?
Я к машине подошла, переднюю дверцу открыла, а Генка вместо приветствия, мне сказал:
– Сзади садись.
– Почему это?
– Потому что так положено. Садись.
Я выразительно фыркнула, дверцу машины захлопнула, и села сзади. Подол платья на коленях разгладила, и вполголоса с нескрываемой язвительностью проговорила, передразнивая Генку:
– Здравствуй, Василиса, ты сегодня чудесно выглядишь. Я прямо засмотрелся.
Завьялов усмехнулся.
– Было бы на что засматриваться.
Я всерьёз собралась ему по затылку сумочкой двинуть. Он этого заслуживал.
– Ну, ты тоже не Том Круз.
– И я скажу, что это здорово.
– Совсем в этом не уверена. – Посмотрела в окно, а потом совсем другим тоном поинтересовалась: – Как думаешь, там надолго всё затянется?
Он плечами пожал.
– Не знаю, часа три, я думаю, точно.
– Три часа! – Я даже застонала.
– Уважение прояви к семейным ценностям. Что ты стонешь?