– продолжал Шанс, отчаянно ища слова для благоприятной формулировки, способной смягчить унижения, которых Билли еще натерпится от времени, мира и родственника из Орегона, –
не следует также исключать возможности того, что на определенном уровне Уильям Фрай нанял Лорену для своих целей, что он в каком-то смысле оставил ее при себе для того, чтобы подвергнуть себя ненадлежащему влиянию, потому что хотел испытать в ее обществе любовь, удовольствие и чувство защищенности. Я убежден, что Уильям на самом деле помнит несколько больше, чем утверждает. По существу, он был партнером в укрывательстве, заговорщиком, соучастником, который теперь хочет защитить Лорену от последствий, что по закону влекут ее действия… – Выходило как-то ненаучно, Шанс прервался, а потом попробовал снова: –
Несмотря на очевидную физическую немощь… и вполне очевидную необходимость назначения финансового надзора… доктор Фрай до сих пор в значительной мере сохраняет чувство собственного достоинства и осознает свои проблемы…»В конце концов Шанс вздохнул и отложил заключение в сторону. Как-никак, человек в его положении мог сделать немногое. Чему быть, того не миновать, и оставалось надеяться лишь на то, что старик найдет способ уйти с достоинством, выйдет на обреченный, но героический последний рубеж… что угодно, только не умрет, одуревший от любви, прикованный к постели в обществе кислородного баллона, в свои девяносто два наконец-то став похожим на всех своих собратьев по несчастью.
Однако когда он попытался представить, каким может оказаться последний рубеж дока Билли, то обнаружил, что не может этого сделать, и его мысли обратились, как очень часто бывало в последнее время, к Жаклин Блэкстоун. В сущности, она уже опасно подобралась к тому, чтобы заменить Мариэллу в качестве объекта сезонной одержимости. Может, она тоже, как и док Билли, только по причинам более темным и извращенным играла роль партнера в укрывательстве, заговорщика, соучастника, который желает защитить некогда любимого человека от полагающихся по закону последствий его действий? Не успев задать себе этот вопрос, он уже возненавидел себя за него. Шанс думал о водителе, которого победил в психологической дуэли Большой Ди. По сути, он не мог отделаться от ощущения, что он также жидко обделался в больнице, оказавшись бессильным перед лицом мучителя Жаклин. Как, гадал он, поступил бы в такой ситуации Большой Ди, зная то, что знал Шанс? Тут он, как школьник, начал фантазировать о мести, наглядной, с изрядным объемом кровопусканий. Этот Блэкстоун так просто не уехал бы. И одним синяком под глазом не отделался. В мечтах Шанса полицейскому выбивали зубы, вспарывали живот, его душили, кастрировали, ну и просто убивали. На следующий день, в полдень, Шанс отправился осведомиться насчет своей мебели.