Васька вздохнул, одернул полукафтан, поправил на плече котомку, отвел ножны в сторону, чтобы не били по ногам, – да и зашагал к меже.
Жгута было жаль, но не очень. Они были знакомы всего три дня. Раньше Жгут был стрельцом, но потом повздорил с княжьим поручиком, и его вышвырнули из дружины.
Смелый человек был Жгут, ничего не скажешь. Но уж больно угрюмый да самобытный. Никогда не знаешь, что у такого молчуна на уме.
Прошагав пару верст, Васька Ольха остановился, чтобы передохнуть, и достал флягу с водой. «Жаль, что бурая пыль Жгута пропала, – подумал он, глотая прохладную воду. – Но уж лучше зернышко в руке, чем пятерня в жерновах. Хватит и одного мешочка».
Убрав флягу в котомку, Васька достал драгоценный мешочек и взвесил его на руке. Взять, что ли, щепоть? Васька решительно тряхнул головой – нет, нельзя. Вот попадет он в княжий град, там и расслабится. Но не бурой пылью, а брагой и хмельным сбитнем.
Васька спрятал мешочек обратно за пазуху. Неподалеку завыл волколак. По спине Васьки пробежала дрожь. Он одернул полукафтан и быстро зашагал к Черному бору, за которым стояла каменная межа. Перейдет межу – и не достать его волколакам.
Шагая к меже, Васька представлял себе свое будущее богатство. На лице у него, несмотря на страх, повисла самодовольная улыбка. Хорошо быть добытчиком бурой пыли. За пару дней столько огребешь, сколько в поле самым тяжким трудом за год не заработаешь.
Под ногой у Васьки пыхнуло, вверх взвилось черное облачко. Сонный гриб! Васька заткнул нос пальцами, чтобы не нюхать грибную пыльцу, и побежал вперед, да было уже поздно. Голова у него закружилась, перед глазами поплыло. Пробежав еще несколько шагов, Васька споткнулся и повалился в траву.
Когда он снова открыл глаза, солнце на небе заметно переместилось. Верхний его краешек был затянут рваными тучами. Васька поднялся на ноги и помотал головой, прогоняя остатки сонной одури.
За спиной у Васьки хрустнуло. Он быстро обернулся. В паре шагов от него стоял Надей Жгут. Лицо добытчика было вымазано кровью.
– Жгут! – выдохнул Васька.
– Ты пошто меня бросил? – спросил Надей. Голос его прозвучал глухо и гулко, будто из глубокого колодца.
– Жгут, я...
И тут лицо Надея задергалось, отопорщилось, будто костям стало тесно под кожей. Глаза подернулись красной пеленой, верхняя губа слегка оттопырилась, и изо рта выползли два желтых клыка.