– Эй! Это что за хрень?!
Ну, а потом я понял. Хрень оказалась самым обычным местным
наркозом. Меня вырубило
Наркоз всё-таки был необычный. Зря я усомнился в новом мире и
Рогатых. Отходняк от этого наркоза сильно отличался от привычных
стандартов.
Очнулся в комнате, а не в лаборатории, это ладно. Могли
транспортировать даже и по улице. Если у них фламинго по озеру
гуляют, неужели, человека к дому не доволокли бы. За окном – темно,
тоже понятно. Провалялся без сознания до ночи. Но вот странное
ощущение, что мое лицо как бы не мое, сильно напрягло. Этого я
точно не ожидал. Ладно, галлюцинации или бредовое состояние.
Естественный эффект от наркоза. Но у меня были включены на полную
мощность именно тактильные ощущения. Кожа чесалась и горела так,
будто недавно рожей опустили в кислоту. Несколько раз, причем.
Я медленно, стараясь не делать резких движений, сполз с кровати.
Было опасение, вдруг не дойду до зеркала и растянусь на полу.
Должен, по идее, чувствовать головокружение, слабость, все
соответствующие ситуации симптомы. Но их как раз не было вообще.
Наоборот. Общее состояние можно оценить, как удивительно бодрое. А
вот желание почесать лицо, имелось огромное. И это ещё мало
передает остроту ощущений. Аж зубы сводило, если честно. Так
хотелось драть физиономию ногтями.
Докандылял до шкафа, заодно оценив помещение. Спальня – та
самая, которую днём показал Николай. Уже хорошо. То, что я живой –
тоже неплохо. Утомился умирать. События меняются с такой скоростью,
хрен успеваешь сообразить. Только умер – снова жив. Обрадовался,
что жив – опять какая-то ерунда приключилась.
Вот какие манипуляции они со мной в лаборатории делали? При
хороших намерениях никто шприц с наркозом в живого человека втыкать
не будет. Да ещё и в мышцу. Его так-то надо в вену, в кровь. Значит
вхерачили мне какую-то убойную вещь. Может, я вообще сейчас лежу на
операционном столе, а все вот это – комната, постель, ночь – просто
сон. На всякий случай сильно ущипнул себя за руку. Чуть не взвыл.
Да нет. Не сон. Было очень больно.
Добрался до зеркала и застыл напротив него. Рот открылся сам
собой. Без слов "ох ты ж ни хрена себе!", хотя на языке они
вертелись. И это самое скромное, что приходило в голову. Не знаю,
почему я не матерился вслух. Просто, как рыба, стоял, то открывая
рот, то закрывая.