Граф Сардинский: Дмитрий Хвостов и русская культура - страница 14

Шрифт

Интервал

Наше покорное духовенство обладает только внешней властью,

Наш архиепископ кроток и призван всегда оставаться спокойным,

Тартюф здесь добряк, его ярость неуместна.

Требовательный священник прослыл бы безумцем,

А атлет Шоме умирает от голода в Москве.

Эта страна – без монашеской непримиримости,

Без святош, ханжей и бесноватых,

Наши деньги не идут ультрамонтанам,

Наш Синод мудр и наши дни безмятежны.

Но меня зовет ужин, прости, поэзия;

Я пью за тебя, Нинон, за твою философию;

Если у меня есть враги, я жалею их за напрасный пыл;

Мое чело всегда светло благодаря моему веселому нраву;

Тихое веселье взывает к снисхождению,

Я выпиваю шампанское и заранее прощаю [Шувалов: 584].

Легкая «философия Нинон», дорогой коллега, нашла свое отражение и в других сочинениях молодого автора, нередко воспевавшего в 1780-е годы дружеские пирушки с искристыми винами (с 1783 года Хвостов служил сенатским экзекутором по винной части) и прелестных девиц («Ашиньке», «Поцелуй», «Богомолка», «Красавице», «Анюте» и др.). Так, в своем переложении стихотворения французского подражателя Вольтера Joseph-François-Édouard Desmahis он обращался к сельской богине:

Лукерья! чувств моих царица,

Прелестная Венеры жрица!

Оставь другим сует мечты,

Лилей природы красоты.

По розовой тропе спускайся,

Среди цветов не спотыкайся,

Любовный фимиам кури,

Вкушая счастье – им дари[22] [VII, 105].

Словом, влияние фернейского старца и его подражателей на раннее творчество Хвостова было значительным[23]. Впрочем, как впоследствии вспоминал граф Дмитрий Иванович, «воспламеняясь» достоинствами Вольтера, он всегда «гнушался» его безверия [Cухомлинов: 545]. Пылкую любовь молодого человека к французской общественной мысли остудил, согласно воспоминаниям поэта, начальник Хвостова князь Вяземский, который «за 8 лет до французской революции предугадал оную».

В ответ на восторженную оценку Дмитрием Ивановичем переведенного им трактата красноречивого министра финансов Франции Жака Неккера «Compte rendu au roi» (1781) «опытный старик» заметил: «Я не доживу, а вы увидите, беды будут; он, сударь, оголил ж… Франции» [там же: 530][24]. Еще большее влияние на формирование нравственного облика молодого Дмитрия Ивановича оказал архимандрит Амвросий (Подобедов), у которого будущий поэт поучался высоким богословским истинам в бытность его префектом Славяно-греко-латинской академии:

Следующая страница