Израиль и США: Основные этапы становления стратегического партнерства 1948–2014 - страница 19

15 мая 1948 г. Бен-Гуриона разбудили ночью и сообщили, что президент Трумэн признал еврейское государство. Как только было получено подтверждение факта признания Соединенными Штатами Израиля, министр иностранных дел переходного правительства М. Шерток (Шарет) подготовил послание остальным правительствам, включавшее Декларацию независимости и создание временного правительства. Телеграммы были посланы в СССР, Францию, Канаду, Австралию, Южную Африку, Польшу, Чехословакию, Гватемалу, Новую Зеландию, Швецию, Данию и Бельгию. Бен-Гурион предложил также послать телеграммы в арабские страны[45].

Фотокопия постановления президента Трумэна: признание Израиля 14 мая 1948 г. Написано рукой президента.

Таким образом, борьба, развернувшаяся в американской столице осенью 1948 г. по вопросу признания Израиля, закончилась поражением оппонентов Трумэна. Президент подписал заявление о фактическом – де-факто – признании нового государства всего через одиннадцать минут после его официального провозглашения. Он одним взмахом пера положил конец усилиям Форрестола, Маршалла, Кеннана и других высших чиновников предотвратить или, по меньшей мере, отсрочить это решение. Он приказал немедленно информировать о признании свою делегацию в ООН. Однако, если США первыми признали Израиль де-факто, то СССР сразу принял решение не только о фактическом, но и о полном признании нового государства, т. е. о признании его де-юре. В ноябре 1948 г. Г. Трумэн был переизбран на второй срок.

Следует еще раз подчеркнуть, что в данном случае имело место исключительно личное президентское решение. Многие специалисты, американские и израильские, объяснявшие мотивы принятия Трумэном такого решения, искали их не только в плоскости политических интересов президента, но и в ценностной, этической и духовной сфере. Известно его знаменитое высказывание: «Я верил в Израиль до того, как он был создан, я верю в него и сегодня. Я верю, что его ждет славное будущее – он будет не просто еще одним суверенным государством, но воплощением величайших идеалов нашей современности»[46]. «Это почти уникальный случай в истории американской дипломатии, – подчеркивал израильский автор Бар-Он, – очевидно, что тут были также вовлечены весомые политические и электоральные соображения, но при этом трудно освободиться от впечатления, что если бы Трумэн не руководствовался базовыми этическими мотивами… чистые политические аргументы не затмили бы доводов национального интереса»