— Да не за что. Скажи, когда будешь готова, я до машины тебя провожу, — бросает он и, вернувшись за стол, надкусывает очередной сырник.
— Папочка, почему ты не разбудил меня? — раздаётся звонкий голосок, как у птенчика, а потом на кухне появляется маленькая белокурая девчушка.
Она вихрем подлетает к Максиму и набрасывается на него с объятиями, а он подхватывает её, подбрасывает в воздух. Целует её в обе розовые щёчки, а потом снова и снова, пока девочка заливается заразительным смехом. Мои губы самопроизвольно расползаются при виде такой искренней радости.
У них с Миланой есть дочь. Это же просто замечательно.
— Да как же я мог тебя разбудить? Ты же так сладко спала, — светится он от счастья, держа её на руках. — Принцесска, познакомься с тётей Надей.
Девчушка переводит на меня огромные синие глаза, округляет их.
— Ой, я думала это Милана, — хмурит она светлые бровки.
Милана... Не мать она ей вовсе.
— Ну, до Миланы мне далеко, — отвечаю, приходя в умиление. — И как же тебя зовут, принцесса?
— Василиса, — прячет она лицо, укрывшись в волнистых волосах и вцепившись в шею Максима.
— Какое красивое имя. Тебе оно очень идёт.
— Сходи почисть зубки, а потом позавтракаем и будем собираться, — Максим ставит девчушку на пол и она убегает. — Она не любит... посторонних женщин.
Так вот оно что.
— В этом вы с ней схожи, — отвечаю, не подумав. — В смысле, в общем, не важно. Я ухожу.
Тупость.
Поскольку собирать мне нечего, а зубки почистить нечем, я заправляю постель и возвращаю комнату в первозданный вид. Выхожу в коридор, намереваясь обуться, а балеток моих уже и след простыл. Я обшариваю все углы, заглядываю во все шкафчики, но они как сквозь землю провалились.
— Что-то потеряла? — спрашивает Максим уже одетый в джинсы и футболку.
— Не могу найти свою обутку, — отвечаю, продолжая растерянно сканировать помещение.
— Обутку? Что за слово деревенское такое? Это ты про чёрные растоптанные калоши? — встревает Милана с надменным видом.
— Чёрные! Нормальные! Балетки! Они новые! Специально в поездку купила, — рычу я, даже не глянув в её сторону.
— Так я их выбросила, — как ни в чём не бывало.
Мы с Максимом синхронно переводим на неё взгляды. Я смотрю со злостью, а он — с укором.
— Как это выбросили? Зачем? — всполошившись, прикрикиваю я.
За свои вещи я готова глотку разгрызть, но тут же вынуждена успокоить себя. Нынешнее положение не позволяет мне сейчас вымещать злость. Она хозяйка в этом доме, хоть и стерва первосортная.