1. И. Лиснянская – Е. Макаровой
12 апреля 1990
Дорогая моя доченька! Пишу тебе первое письмо, а ведь могла уже давно написать на адрес Билла[1], да не было душевных сил писать в такое далекое отсюда место.
Всякий раз, когда слышала по телефону твой голос, полный ликования, радовалась за тебя, детей, Сережу. Радуюсь и пиша это письмо. Но радость моя умственная, душевной, видимо, во мне нет вообще все последние годы. Не умственны – только мои слезы. Это не в прямом смысле, это метафора. Это, увы, в стихах и т. д. и т. п.
‹…› У нас сейчас дождь, сижу перед пасмурным окном в роскошном номере нового корпуса. Березы, ели – и часть крыши коттеджа – напротив. Это еще терпимо. А вот сидеть перед телевизором – сплошная жуть. Все агрессивно разваливается (соединяется!), большой отход вижу на консервативные рельсы. ‹…›
Я и представить себе не могла, что так остро буду тосковать по тебе и детям! Ведь мы так мало, в сущности, бывали вместе. Не то что папа! Честно говоря, не знаю, кто из нас больше тоскует! У него – шанс на встречу куда реальнее моего. К тому же в нем больше повседневности, чем во мне. Это было всегда. Оба мы с ним эгоцентрики, но разные. Ой, какие разные! Я старалась при прощании забить зияние в душе игрушкой – телефонной трубкой, держалась как могла веселей и в аэропорту. А как только вы скрылись из виду, так я устроила рыд до такси, в такси и далее. ‹…› В Москве и в Ленинграде победил «Демсоюз», но партаппаратчики такие чинят им препятствия, такие погромы, пока особенно в Ленинграде, что вообразить трудно, как Моссовет и Ленсовет сможет сопротивляться. О Литве все ясно. Наверное, ты видишь или слышишь по радио. Весь мусульманский мир взбунтовался и требует, чтобы в Израиль наши не выпускали евреев, чтобы Америка открыла въезд.