Твое письмо о том, что Семен Израилевич болеет, я получила на следующий день после того, как мне приснилось, что он болеет, во сне я пыталась уговорить тебя прислать мне телеграмму, по которой я смогу вылететь, чтобы помочь тебе за ним ухаживать. ‹…›
Лена Изюмова вчера выразила идею, что Израиль – это любимая дача. Зарабатывать на даче невозможно, для этого надо жить в городе (за границей), а на дачу возвращаться с деньгами и наслаждаться. Действительно, найти здесь себе применение нелегко. Олимы[51] одержимы страхами, трудно объяснить им, что все устраивается здесь, если не впадать в уныние и панику, что можно жить в минус и при этом путешествовать по стране, знакомиться с ее историей, думать и т. д. Все эти рассуждения друзья списывают на мое легкомыслие. ‹…›
Я тут напала на след художницы Амалии Секбах, из Боливии в Израиль летают письма, в которых после 50 лет забвения начинает проступать облик умершей в Терезине художницы. В конце апреля, 24-го, открытие выставки Фридл во Франкфурте, мы отправимся с Манькой, вот бы ты прилетела, недалеко ведь! Я бы достала тебе билет отсюда, прислала бы приглашение. На пару деньков, а? Подумай, если Семен Израилевич будет в порядке.
28. И. Лиснянская – Е. Макаровой
10 февраля 1991
Дорогая моя доченька! Впервые за эти сверхтревожные недели, кажется, смогу тебе отправить письмо с оказией. Папа, знаю (иногда до него дозваниваюсь – телефон барахлит), отправил вам письмо с Дектором и получил от тебя. Он мне твои письма прочел по телефону. Но я и от тебя 6-го, заехав домой на десять минут, получила то письмо, которое ты написала мне тут же по возвращении из Вены. ‹…›
Если бы могла, я бы ринулась к вам, мое солнышко. Надо держаться, иного нам не дано. Надо выстоять, максимально будучи осторожными во имя Победы. О ней денно и нощно молю Бога. ‹…›
Говорят: «Пришла беда – отворяй ворота».
Домой на десять минут я заезжала, чтобы посмотреть, нет ли от тебя весточки, надеть черный платок и мчаться к маме. То есть уже не к маме, а чтобы помочь Томе[52] и Тане все подготовить к похоронам и к поминкам. Маму похоронили 8 февраля. Я даже не знала, что в моем пожилом возрасте расставаться с матерью гораздо тяжелей, чем в юности. Я имею в виду смерть моего папы, которую я перенесла очень бурно, но возраст взял свое, и я гораздо быстрее утешилась, чем утешусь сейчас.