Напротив, критика идеологий и критика политической пропаганды недооценивают масштаб влияния, оказываемого индустрией сознания, поскольку – с их точки зрения – ее воздействие на политическую теорию и практику носит лишь ограниченный характер: будто промышленным путем нам транслируются одни лишь лозунги, будто можно разграничить общественное и личное сознание, последнее из которых было бы способно черпать некие выводы из себя самого.
Таким образом, в то время как ведутся ожесточенные споры в отдельности о таких новых технологических инструментах, как радио, кино, телевидение, винил, о мощи пропаганды, рекламы, пиара, индустрия сознания в целом остается за пределами внимания. К примеру, в этом перечне чрезвычайно редко фигурирует ее старейшая и по сей день во многих отношениях весьма поучительная отрасль – журналистика: вероятно, потому что она более не считается ни культурным новшеством, ни технологической сенсацией. Практически не признают уже за области индустрии сознания и потому никак не исследуют ни моду, ни дизайн, ни туризм, ни религиозное просвещение; промышленное индуцирование «научного» сознания можно было бы подвергнуть изучению на примере современной физики, психоанализа, социологии, демоскопии и прочих дисциплин. Однако прежде всего стоит сказать: мы все еще не осознали окончательно, что индустрии сознания только предстоит обрести свой подлинный размах; на сегодняшний день она даже не овладела своим основным приемом – воспитанием. В наше время индустриализация обучения только начинается; покуда мы все еще спорим об учебных планах, системе школьного образования, о нехватке педагогических кадров и одно- и двухсменном обучении, появляются технические средства, в свете которых любые разговоры о реформе образования можно считать анахронизмом.
Уже в ближайшем будущем индустрия сознания вынудит нас считать ее радикально новой, уже не определяемой масштабом собственных начинаний, быстро растущей силой. На самом деле именно она является основной силой промышленного производства в ХХ веке. Где бы сегодня ни происходил захват власти в высокоразвитой стране (или, наоборот, ее освобождение), где бы ни случалась национальная забастовка, революция, переворот – новый режим в первую очередь стремится завладеть уже не улицами и центрами тяжелой индустрии, а теле- и радиовещанием, типографиями и телефонными станциями. В то время как управленцы и эксперты, занятые в областях тяжелой промышленности, производстве товаров народного потребления и на государственной службе, еще могут быть в общем и целом уверены, что их не тронут, работников аппарата индустрии сознания смещают незамедлительно. Именно в таких экстремальных ситуациях становится очевидно, что они и занимают ключевое положение.