Это была славная охота. Наверное, лучшая в моей жизни. Да,
Джакарту мы проиграли. Да, мой путь оборвётся здесь. Хотя…
Игнорируя фантомный фейерверк, заполнивший всё поле зрения, я встал
и опёрся на Морену. Левой — правой… ещё один шаг. Отсюда я вижу
почти весь город.
В центре из клубов багрового тумана торчит одинокий шпиль
минарета мечети Истикляль: оттуда начался прорыв Бездны. В старых
кварталах время от времени глухо бухает и сверкает: наверное,
остатки полиции отступили именно туда. Впрочем, долго они не
продержатся: деревянные и гипсокартонные развалюхи — не укрытие от
тварей, да и тяжёлого вооружения хватит на полчаса от силы. Вдоль
всех ведущих из города трасс стоят пробки: стихийные эвакуации
никогда не бывают успешными. Да и в любом случае, выжившие очень
скоро позавидуют мёртвым, когда попадут на обязательные
дезактивацию и карантин.
Я позволил телу тихонько сползти вниз по стене. Всё-таки я успел
сделать главное: отчёт о «Джакартском инциденте» ушёл в штаб. И
плевать, что Гюнтер Дитрих Суртов, мой дражайший начальник,
запрещал мне это расследование. Прощение получить проще, чем
разрешение, тем более посмертно. Плевать, что в итоге я сгорю в
атомном пламени. Зато все остальные получат надежду. Потому что из
самого пекла я смог, впервые за всю эту чёртову войну, добыть хоть
какие-то сведения о враге.
А там, высоко-высоко, летит серебряной пулей бомбардировщик. И
когда он прилетит, вся эта отрыжка иных миров, заполнившая улицы,
перестанет отравлять нашу атмосферу своим кровавым перегаром.
Ненавижу, клять, культистов, демонов и все их переходные формы за
компанию. Жаль только, что всё, что я смог отыграть для этого
города у Слепой Суки — это жалкая пара часов. Маловато будет.
Маловато… А может быть, в самый раз, чтобы каждый смог закончить
свою историю.
Когда бомбардировщик почти скрылся за горизонтом, и я почти смог
различить тормозной парашют бомбы, из-за моей спины раздалось
вежливое покашливание. Рефлексы попытались резко развернуть тело к
источнику звука, но в результате я только навалился всем весом на
разодранное плечо и получил порцию невоспроизводимых ощущений.
— Ну, что ж ты так себя не бережёшь, дорогой мой человек, —
сказал некто, выглядящий точь-в-точь как я, за исключением
светящихся расплавленным янтарём глаз.