Я слышал достаточно много самых невероятных баек про наших
врагов, поэтому вместо ответа пустил в ход последнюю капсулу
эфирного конденсата. От ударной руны пятак крыши в пару метров
диаметром превратился в сплошное месиво из обломков бетона и
торчащей в разные стороны арматуры. И посреди этого великолепия
невозмутимо стоял Иной. Он улыбнулся и не спеша двинулся в мою
сторону, фантомом проходя сквозь предметы и заполнившую воздух
пыль.
Где-то на задворках сознания из-за слитого впустую эфира благим
матом орал Суртов. «Да ты знаешь, сколько такая капсула стоит»,
«когда ж ты наконец хотя бы основной бестиарий выучишь», «да чтоб я
тебя ещё хоть раз в поле выпустил» и всё такое в этом духе. От
мыслей об отце-командире меня пробрал безудержный хохот. Знаете
что, товарищ Суртов? Идите-ка в поле сами! Вы-то, конечно, в боевой
обстановке при тяжёлой кровопотере никогда не перепутаете проекцию
и реальный объект, верно?
Иной подошёл к парапету, облокотился на него и, глядя на руины
города, сказал:
— Когда в юности уходишь на войну, у тебя есть иллюзия, что ты
бессмертен. Убивают других, а тебя нет. Когда тебя в первый раз
тяжело ранит, эта иллюзия исчезает и ты понимаешь, что это может
случиться с тобой.
Разумеется, я просто обязан был сражаться до последнего. Зубами,
если понадобилось бы, выгрызать ещё одну маленькую победу для
человечества. У призрака. Зубами. Да, очень смешно. Иного не
пробило ни самой магией, ни осколками крыши, разлетевшимися от её
применения. Так что я совершенно отчётливо понимал: он пришёл по
мою душу и я ровным счётом ничего не могу с этим поделать.
Оставалось только вытянуть максимум информации и, по возможности,
послать её в штаб. Послать в штаб… Я перевёл передатчик в режим
трансляции.
— Давай к делу, — прохрипел я. — Скоро от нас даже пепла не
останется.
— Скоро? — Иной посмотрел на меня и приподнял бровь. — Или, быть
может, прямо сейчас?
В один момент мир поглотила бесконечная белизна. Я с удивлением
осознал, что плечо больше не пытается зафлудить мозг болевыми
сигналами. С небольшим запозданием я также понял, что совершенно
ничего не почувствовал в момент смерти.
— Тихо-тихо, не надо так убиваться, — Иной явно считал мою
панику. — Все мы когда-то умирали впервые. Тебе хотя бы мгновенное
испарение досталось — не худший из вариантов, брат мой, уж поверь
моему богатому опыту. Такие дела.