– Прости, «Глэдис», – выдохнула я. – Обещаю, что домой мы будем ехать все время под гору.
«Глэдис» радостно скрипнула. Она очень любила катиться вниз, как и я, и когда в поле зрения никого не было, я даже клала ноги на руль: капля артистизма, который она любила еще больше, чем свободный полет.
Поворот показался раньше, чем я ожидала. Табличка указывала, что Стоу-Понтефракт находится к востоку отсюда. Вместо дороги была узкая неровная тропинка, но, по крайней мере, не надо было ехать вверх. По обе стороны тропинки росли густые заросли падуба, и в сером блеклом свете ярко выделялись красные ягоды. Я с удовольствием подумала об этих красивых ядовитых плодах: помимо прочих элементов они содержат кофеиновую, хинную и хлорогеновую кислоты, кемпферол, кофеин, кверцетин, рутин и теобромин. «Теобромин» буквально означает «пища богов», и этот горький алкалоид также содержится в чае, кофе и шоколаде. Слишком большая доза может оказаться смертельной.
Смерть престарелой богатенькой тетушки от огромной роскошной коробки с конфетами случается не только в детективах. О нет! Вряд ли это совпадение, что падуб и шоколад – символы Рождества, времени года, когда смертность среди пожилых людей особенно высока.
Мои приятные размышления были нарушены, когда слева показались две дряхлые каменные колонны. Потрескавшаяся деревянная табличка гласила: «Торнфильд-Чейз». Нарисованные буквы шелушились, словно страдали от экземы. Я притормозила, аккуратно зарулила на подъездную аллею и спешилась.
Все, что осталось от усадьбы, – готический охотничий домик, и даже он был в прискорбном состоянии. Ковер из черно-зеленого мха покрывал просевшую крышу, косяк сгнил, окна смотрели невидящими глазами. От водосточных желобов мало что осталось, и с этих останков капала вода, издавая унылое «кап-кап-кап».
«Странное жилье для умелого плотника», – подумала я. Должно быть, старая поговорка справедлива: «Сапожник без сапог».
А без чего живут дети Хэвиленда де Люса?
Эта часть моего мозга отключилась.
Под деревьями стоял древний седан «Остин». Судя по количеству птичьего дерьма на нем, седан давно уже был не на ходу. Я быстро заглянула в его грязные окна и заметила водительские перчатки – одну на сиденье, вторую на полу. Больше ничего.
Я развернулась и, шаркая по мокрым листьям, побрела к дому.