Нет никаких ощущений «ватных» или
немеющих конечностей, нет паники.
Что же, уже неплохо!
Щелк, щелк!
Обойма в пистолете, затвор я
передернул, курок взвел.
Бах-бах-бах!
Выстрелы из ПМ, будто кнут
надсмотрщика, стегают тварь. Первое попадание выбило ее из колеи, и
она сбилась с ритма – не успевает уходить от выстрелов, и уже три
или даже больше пуль угодили ей в тело, но это ее не убьет.
Бах!
А вот этот выстрел вполне может.
Не знаю как, но я таки умудрился
попасть в голову, которую тварь усердно втягивала в плечи, пыталась
убрать с линии огня, защитить.
Но не получилось.
Едва пуля угодила в цель, пробила
череп, как тварь упала на землю. Не было больше в ней гибкости и
ощущения силы. Она еще дергалась, пыталась подняться, однако ничего
у нее не получилось.
Бах-бах-бах!
Вновь защелкал «Кнут».
С каждым выстрелом я приближался все
ближе и старался попасть именно в голову.
Даже когда пистолет вновь стал на
задержку, оповещая, что боеприпасы закончились, я не сразу осознал,
что бой завершен и противник повержен.
Очередной магазин стал на место
пустого, вновь взведен курок.
И я выпустил всю обойму в голову
твари.
«Зомбер, тип:
человекоподобный, ранг: адепт крика, уничтожен. Получено 5 единиц
полезности»
Щелк! Я попытался вновь заменить
магазин, но чьи-то пальцы схватили меня за запястья. Чья-то лапища
легла на пистолет и нагло вырвала его из моих рук.
– Все! Тихо, парень! Тихо! Все
закончилось! Ты убил его, убил!
Смысл слов дошел не сразу, а когда
я, наконец, понял, что мне говорили, на меня тут же навалилась
неимоверная тяжесть и одновременно облегчение.
– Давай, ты присядь, отдохни!
Я послушно опустил задницу прямо на
бетон.
– Куришь?
Я просто кивнул, не говоря ни
слова.
Тут же мне в зубы воткнули уже
подкуренную сигарету.
– Давай, затянись. Сразу легче
станет…
Я втянул воздух через сигарету и
затем выдохнул дым.
Поднеся руку к лицу, ухватил двумя
пальцами сигарету.
Черт, вот уже и руки затряслись.
Прямо-таки ходуном ходят, и пальцы дрожат.
– Меня Тимуром зовут, – сказал
человек.
Я повернулся к нему и уставился
прямо в лицо.
А, понятно: один из пленников. Тот,
которого Шот начал бить, и которому угрожал убийством сына.
Тимуру было на вид лет сорок, не
больше. Лицо уже порядком заросло щетиной, но было видно, что он
наш, местный. Обычная славянская внешность, никаких особых примет.
Даже более того, если бы надо было создать портрет
среднестатистического гражданина – его можно было писать с Тимура:
волосы уже тронула седина, на лице появились морщины, слегка щурит
глаза, когда глядит вдаль, то ли от солнца, то ли уже начала мучить
близорукость. Не толстый и не худой. Сказал бы – жилистый. Видно,
что привык работать, и работы не чурается. Может, местный
фермер?