– Никто не хочет подышать свежим воздухом? – предложил Гоша, повернувшись в сторону двери. Находиться в полумраке с сумасшедшей и Макаровым, который, заклинив люк, заклинил, по всей видимости, и себя, ему не хотелось.
Но ему не удалось сделать и шага. Дженни положила ему руку на грудь.
– Я помню еще как минимум три своих жизни, так что с того? И всякий раз это начинается. Когда я вдруг теряю свою налитую грудь, загар солярия и оказываюсь маленькой девочкой, сидящей на ржавом рельсе под проливным дождем. Я не знаю, когда это произойдет в следующий раз. Быть может, я не успею договорить и исчезну. И снова окажусь в далеких семидесятых, начиная все сначала и даже не в силах покончить с собой, ибо и мозг мой из зрелого превращается снова в девятилетний!.. – Дженни стерла со щеки выскользнувшую слезу. – А потом, спустя годы, все вдруг наваливается на меня, и каждая ночь становится ожиданием того, что я вспомню жизнь предыдущую! И не смей говорить мне, что я сумасшедшая! – прокричала она в лицо Гоше. – Я сумасшедшая не более двух мужиков, всерьез рассуждающих о путешествиях во времени!.. Тот человек, напавший, – это священник Антонио, я прожила с ним три года, пока нас не разлучила его смерть! Я сказала об этом Франческо. Мне говорить дальше, или вы пошлете за доктором Донованом, едва я начну?
Макаров покачал головой и, протянув руку, смущенно смахнул с лица Дженни еще одну слезу.
– Франческо промолчал, а потом ответил, что он – тот самый священник, который скреплял наш с Антонио союз в церкви… Для того, чтобы я стала его женой, Антонио отрекся от сана. И во всей Англии не нашлось священника, который взялся бы нас соединить. Франческо – решился… Значит, Франческо тоже…
– Откуда-то оттуда? – помог Макаров.
– Именно… Но больше он ничего не помнит. Это вам ответ на вопрос, почему «когда-то в Америке»…
Только сейчас Макаров заметил, что Дженни держит бутылку с водой. Напившись, он протянул ее Гоше. Тот отказался, но потом вдруг принял. Глотнув пару раз, он хотел закрутить крышечку, но не удержал, и бутылка упала на пол. Смущенно чертыхнувшись, Гоша поднял ее и передал женщине. Хотел спросить о чем-то, но вдруг остановил свой взгляд на Макарове.
– Ты меня пугаешь. Жаль, нет зеркала, чтобы ты сейчас мог в него посмотреть.
А тот внезапно пришел в ярость.