Это меня так возмутило, что я
бухнула, даже не помышляя о последствиях:
— Не надо выдумывать того, чего не
было.
Она посмотрела на меня, как на
умалишённую, и протянула куда более неприятным тоном:
— Вам-то откуда знать, сеньорита
Кинтеро? Неужели Его Величество Теодоро Второй Блистательный
делится с вами своими сердечными склонностями? Или, может,
герцогиня Эрилейская — ваша ближайшая подруга?
Рауль резко встал, вклинился между
мной и сестрой и почти миролюбиво сказал:
— Предлагаю вопрос о Сиятельных
закрыть до появления Хосе Игнасио.
— Да о них вообще говорить не надо, —
бросила Ракель. — Их нужно уничтожать сразу, как клопов. Ссориться
ещё из-за них. Катарина, что тебе за дело, с кем спит король
Муриции?
— Мне нет никакого дела до того, с
кем спит король Муриции, но есть дело до правды.
— До какой правды, сеньорита Кинтеро?
— насмешливо спросила Марсела. — Слышали бы вы Теодоро. «Я столько
для неё сделал, а она так со мной поступила». «Неблагодарная особа,
возомнившая себя королевой». «Зря я решил, что в моей постели она
будет смотреться лучше, чем на плахе». И всё это говорилось в моём
присутствии.
— Мне тоже кажется, что Теодоро плохо
воспитан, — согласилась я с ней.
Да, ситуация не из приятных. Сколько
человек могли услышать такие высказывания? А сколько из них,
подобно Марселе, решили, что нас с Теодоро связывают куда более
тесные узы, чем это было на самом деле? Наверняка от моей репутации
даже ошмётков не осталось к этому времени, и гадкий Теодоро просто
обязан на мне жениться, чтобы всё исправить. Тут я немного поостыла
и поняла, что, пожалуй, не готова выходить за него замуж ни сейчас,
ни позже. Меня не привлекали ни королевство, ни корона, ни
король.
— Вы тоже воспитанием не отличаетесь,
— зло бросила Марсела. — Говорите о монархе, пусть даже соседней
страны, без должного уважения. Он король, и он — Сиятельный, и вы
стоите неизмеримо ниже, настолько от него далеки, что никогда не
пересечётесь.
А ведь Теодоро её зацепил. Настолько
зацепил, что оскорблённое самолюбие не даёт покоя. Дёргать её за
больное место я не стала, вместо меня это сделала Ракель.
— Сиятельность не повод для гордости,
— вставила она. — Наоборот, повод для того, чтобы стыдиться
предков.
— Пока что Сиятельность — это то, что
жизненно необходимо Теофрении, — процедила Марсела, — иначе страны
скоро не будет. Ни страны, ни людей.