— Не обольщайтесь, донья. Уж он вас
почувствует даже под зельями. Фамильяры своих хозяев не путают.
Усмешка Бернара оказалась на
удивление хищной. Рот, полный острейших зубов, приоткрылся лишь на
чуть-чуть, но зубы впечатлили не только меня. Рауль откашлялся и
спросил:
— А вы какой облик предпочитаете,
Бернар?
Бернар неожиданно смутился, словно
был не взрослым пожившим фамильяром, а совсем молоденьким, только
что вылупившимся из яйца фамильярчиком, но ответил сразу:
— Это слишком личный вопрос, сеньор
Рауль. Мы его обсудим с вами наедине, хорошо? А пока мы пришли
совсем не для этого. Во-первых, донье нужно заклинание для
проявления связи с её фамильяром. А во-вторых...
Он замялся, пришлось дополнять
самой:
— А во-вторых, мне нужно заклинание,
чтобы его убить.
Когда прозвучали эти слова, стало
жутковато: не чувствовала я себя вправе лишать кого-то жизни. Но
сейчас на кону стояла не только моя жизнь, но и жизни тех, кто
пойдёт в уплату силе фамильяра Эрилейских. Но голос всё равно
дрогнул, что сразу отметил Бернар:
— Донья, в первую очередь вам нужна
уверенность в своих силах.
— А для этого мне нужно как можно
скорее выучиться.
Горгул согласно наклонил голову и
заскрипел необычайно противным безэмоциональным голосом:
— Итак, донья, чтобы проявить связь
между собой и семейным фамильяром, нужно нарисовать в воздухе вот
эту руну и напитать её силой. Из руны выйдет зелёный луч и уткнётся
в фамильяра. Луч будет тем толще и насыщенней, чем ближе искомый
объект. Скорее всего, отсюда вы вообще не дотянетесь до своего
фамильяра, разве что он приблизился к границе Теофрении.
Пробуйте.
Я попробовала. Луч оказался довольно
тонким, но прекрасно заметным. Налюбоваться я не успела, потому что
горгул снёс крылом мою руну и зашипел не хуже змеи:
— Донья, вы с ума сошли? Вы не только
видите его местоположение, но и указываете своё.
— А ведь он близко, — неожиданно
сказал Рауль. — Ближе, чем мы думали.
Горгул неохотно кивнул.
— Я бы сказал, что у границы, но уже
с нашей стороны.
Передо мной само собой возникло
видение оскаленной пасти хищного недружелюбного фамильяра, который
нёсся сюда явно не для того, чтобы мне помогать. В лучшем случае —
вернуть донье Хаго, которая меня тут же пристроит по своему
усмотрению, в худшем же… В худшем в живых останется только один, и
не факт, что это буду я. Я потрясла головой, отгоняя панические
мысли, и сказала: