От тесных лаптей болели ступни, терпеть неудобство в угоду
приличиям глупо, тем более, теперь. Я стянула один лапоть, встала
на прохладное, влажное дерево и облегченно выдохнула. Рион
отвернулся, словно увидел не голые пятки, а, по меньшей мере, голые
колени.
Потянулась за вторым, зацепила пальцами и… заскользила. Мир
пришел в движение, мост зашатался, запрыгал перед глазами, звезды
описали сияющий круг. Воздух толкнул в спину, предвещая короткий
полет и падение. Страх молотом ударил в голову, оглушая, ослепляя,
лишая воли.
Водянка, значит? Самое время рассмеяться. Кто-то боится мышей,
кто-то домовых, кто-то сборщика налогов. А я больше всего на свете
боюсь не тычков и летящих камней, больше всего я боюсь воды, даже
плавать не умею.
Что там, под темно-зеленой толщей? Что появится, когда
поднявшийся ил осядет, и муть разойдется?
Лапоть упал в реку, издав легкое «плюх». Следом за лаптем упаду
я, и звук будет посильнее. С губ сорвался стон. Я отчаянно
взмахнула рукой, ожидая, что загребу лишь воздух, но… Не знаю, во
что я вцепилась сведенными от страха пальцами, но послышались треск
рвущейся ткани и хруст. Меня ударили в плечо и оттолкнули от края
моста. Клацнув зубами, я упала на пахнущее влагой дерево.
Вот и все. Обычное дело — пьяная девка чуть не свалилась в
речку. Знай я тогда, какие последствия это повлечет, прыгнула бы
сама, не раздумывая.
— Ты…ты…
Рион побледнел, его зрачки сузились, по телу прошла дрожь.
Эол и сподвижники, у него что, падучая?
— Ты убила меня, — прошептал он и рухнул на мост.
Точно — падучая. Жалко-то как, молодой еще…
Я разжала кулак, на сырое дерево моста упал лоскут чужой рубашки
с тесемками, который я оторвала, пытаясь удержаться от падения.
Парню удалось невозможное — напугать меня еще больше.
— Рассказывайте, — приказала бабушка.
Мы втроем сидели за столом. Обычным, круглым, с потемневшей от
времени столешницей и отпечатками от мисок, кувшинов, кружек.
Недоброе предчувствие незримо повисло в комнате, я видела его везде
— в глазах парня, в собственном молчании, в бабушкиной притворной
бодрости. Это как проснуться и понять: что-то случилось. Нет
никаких причин, но ты чувствуешь, знаешь — это близится.
После того как малолетний маг упал, я попыталась привести его в
чувство. Все знания, годами вбивавшиеся в меня бабушкой, вылетели
из головы. Традиционные методы — пощечины, сопровождаемые жуткими
завываниями в моем исполнении, не помогали. Исчерпав запас
ругательств, я, не переставая скулить, побежала домой. Что будет за
мошенничество? Ха, а за смерть мага?