— Это моя недоработка. У меня сегодня
приемный день. Ну, люди заранее записываются, приходят, высказывают
претензии лично. Записался один предприниматель с жалобой, что вяло
его дело расследуют. Ну, я без задней мысли приняла его. А он
оказался подставной. Скрутил меня, завладел табельным оружием,
сказал, если буду рыпаться, пристрелит, и что в пятиэтажке напротив
снайперская лежка. — Она глубоко затянулась, поджала губы. — Я
должна была сопротивляться, но… да, струсила. Очень уж жить люблю.
Потом его подельники подъехали, поставили условие: моя жизнь в
обмен на Карасева. А дальше ты видел.
— Так чей сын тот длинный? — повторил
я, когда она смолкла.
— Так Карасика же, криминального
авторитета, которого крышует Шуйский. Я год этого гаденыша
разрабатывала, у него совместный бизнес с сынком Шуйского — бухло,
шлюхи, наркота. Думала сперва младшего Шуйского прижать, а потом
через щенка — папашу, почти расколола Карасева, — она в сердцах
ударила по торпеде, — а не вышло, отбили своего молокососа. Ищи его
теперь.
Ясно. Сын местного депутата и отпрыск
бандюка замутили «бизнес». Отпрыск бандюка подставился, его взяли
и, как говорится, начали колоть, копать под партийного босса, или
кто он там. Шуйский… О нем я слышал от проституток. Значит, это
какой-то местный царек, скорее всего, он сидит в правительстве. А
Джабарова-то, выходит, идейная!
— Думаете, уйдет беглец?
— На дно точно заляжет.
— Вам чем-то грозит этот инцидент? —
осторожно поинтересовался я.
— Не знаю. Это зависит уже не от
меня. Могут лишить звезды и понизить в должности. Могут спустить
дело на тормозах.
Говорила она как-то отстраненно, и я
не стал отвлекать ее от дороги, замолчал. Где-то слышал: чтобы
понять человека, нужно посмотреть на него за рулем. Ирина Тимуровна
вела машину очень уверенно, можно сказать, властно, и многословием
не страдала. Никакой нервозности, словно не ее едва не убили
несколько часов назад.
Прилипнув к стеклу, я изучал новую
локацию. То есть город, где предстоит жить. Фотографическая память,
перешедшая в новое тело вместе с разумом, опознала несколько
центральных зданий, и я догадался, под каким названием знаю
Лиловск.
В моем мире в нем наблюдался отток
населения — за тридцать лет после развала Союза количество жителей
сократилось со ста шестидесяти до сотни тысяч. В этом депрессивном
(в моем мире) городке жил мой виртуальный знакомый, с которым мы
вместе рубились в «Ваху», он вечно жаловался на убитые дороги,
говорил, что ямы нужно объезжать по обочинам.