Тоха криво усмехнулся:
— Рынок Достоевский держит, там все
схвачено.
Вспомнив, каково полное название
рынка, я удивился:
— Погоди, какой Достоевский? Он же
вроде имени товарища Сергея Антонова? Кто держит?
— Рынок и рынок, — пожал плечами
Тоха. — Не в курсе про Антонова. А Достоевский — это азер, который
рынком рулит. Держит, то бишь.
— А чего Достоевский? Бабку
зарубил?
Мой юный приятель запрокинул голову и
залился хохотом, но не над моим, признаю, туповатым юмором, а над
моей безграмотностью:
— А-ха-ха! Скажешь тоже, бабку!
Старуху-процентщицу Раскольников хлопнул! А Достоевский об этом
написал! А-ха-ха!
Смеялся он искренне, но беззлобно, а
я смотрел на него и думал, что литературу в местных школах
преподают, очевидно, хорошо.
— Хотя, знаешь, — задумчиво произнес
Тоха, успокоившись, — может, и было такое. Мутный он.
— Достоевский ваш?
— Ну да. Его из-за имени так зовут.
Он типа Али, но на самом деле его зовут Достали. Достали
Мансурович Халилов. Так вот, без его ведома никто шагу ступить не
может.
— Он начальник рынка? — спросил
я.
— Да какой там. Начальник там вообще
сожиха. Он типа местный авторитет.
— Хм… Может, это глупый вопрос, но
кто такие сожихи? — спросил я, решив, что лучше сейчас показаться
идиотом, чем в более неудачный момент.
И снова он расхохотался, причем так
буйно, как будто попал на передачу «Аншлаг», и начал стучать себе
по коленкам.
— Ты из какой дыры к нам приехал,
Саня? Сожиха — это советская одинокая женщина. Сом — советский
одинокий мужик. Слыхал поговорку, что сожихе нужен сом или… — он
назвал грязное слово, — а сому — сожиха?
— Не-а.
— Ты что, с луны свалился?
— С гусеницы.
— А-ха-ха!
Глядя на него, я и сам заулыбался. С
возрастом многие теряют способность так искренне проявлять эмоции.
Я вспомнил себя-школьника и своих приятелей — мы были такими же
дурносмехами.
Успокоившись, Тоха продолжил:
— В грузчиках у него бывшие зэки, за
еду пашут. И все ему за место платят мимо кассы.
Вот тебе и коррупция в мире
Полдня.
— А куда менты смотрят? — возмутился
я.
— Ну ты точно с гусеницы. Достоевский
не беспредельничает, оказывает услуги ментам, стучит — они и
позволяют ему э… ну, это. Ты понял. Работать.
Все то же самое. Чуть подворовывать
можно, беспредельничать нельзя. Или можно, но тихо. И если бить по
почкам — то так, чтобы следов не оставалось. Если об отношениях
Достоевского с ментами в курсе даже дети, неужели Ирина Тимуровна
ничего не знает? Или закрывает глаза?