– Само собой. Я хочу сказать, это же его работа. В нескольких музеях ему посвящены целые отделы. – Он пристально посмотрел на меня. – Вы говорите не о передатчике Корбетта?
– Честно говоря, меня заинтересовал именно он. Ему же девять тысяч лет. Не знаете, где Гарнетт мог его раздобыть?
– Нет, – рассмеялся Саутвик. – От Гарни всегда можно было ждать сюрпризов, но я уж точно не ожидал, что ему попадется такое. Он не любил сразу рассказывать обо всем и несколько раз по-настоящему меня удивил. Например, обнаружив биографию дока Мэннинга, написанную Холкрофтом, он не показывал ее мне несколько недель.
– Вы поддерживали связь в те годы, когда он был на Земле?
– Ну… мы оба знали, что от разговоров на таком расстоянии толку нет.
– Значит, вы с ним не общались?
– Иногда. Время от времени он возвращался домой и проводил несколько недель с семьей, и тогда мы виделись. Потом он снова улетал. Временами от него приходили сообщения – об очередном проекте, в котором он участвовал, или просто о том, как идут дела, без подробностей. – Он улыбнулся. – Еще мы поздравляли друг друга по случаю дня рождения.
– Господин Саутвик, вы ведь финансировали несколько его экспедиций?
– Лучше сказать, жертвовал на них средства. Я до сих пор делаю все возможное для поддержки археологических исследований, господин Бенедикт. – Он взглянул на коммуникатор, давая понять, что сверяется с часами. – А теперь, если вы не возражаете, я вернусь к делам…
– Еще вопрос, прежде чем мы вас отпустим. Вы знаете, почему он вернулся?
– Думаю, решил уйти на покой. Он никогда об этом не говорил, но, думаю, дело обстояло именно так.
– Но со здоровьем у него было все в порядке?
– Насколько я знаю, да.
– Почему же он решил уйти на покой?
– Господин Бенедикт, его интересовал главным образом Золотой век, особенно начало эпохи космических полетов. Он постоянно искал артефакты того времени. Думаю, самым захватывающим событием для него стало погружение на дно океана и осмотр Музея космоса во Флориде. Некогда там можно было найти множество материалов – да вы и сами прекрасно знаете. Но полагаю, в конце концов он решил, что больше ничего не найдет. Он прошел по всем возможным следам, потратил бо́льшую часть жизни на поиски артефактов из Музея космоса и из Хантсвилла и, полагаю, попросту сдался.