– Куда же ты спешишь?
– Спасти одну жизнь, которая дороже для меня всего на свете…
– Ты, друг мой, вероятно, имеешь тайну? – добродушно спросил генерал.
– Да, это тайна моего сердца…
– В таком случае прими этот маленький подарок, быть может, он пригодится тебе, – сказал генерал, давая ему сверток золота.
– Если бы вы отпустили меня скорее, это для меня было бы лучшим подарком, – ответил юноша, отказываясь от золота.
– С богом! Пусть господь хранит тебя, – сказал генерал, пожав ему руку.
Вернемся на несколько лет до войны.
В провинции Багреванд, недалеко от монастыря Сурб-Ованес (Уч-Килиса), на берегу одного из верхних притоков Евфрата, находилась армянская деревня О… Она была расположена в довольно обширной долине, которую природа щедро наградила красотой.
Две цепи гор с волнистыми вершинами, окаймляя долину, придали ей вид овала. Среди долины, извиваясь, бежал приток Евфрата, который у местных жителей называется Агсу, то есть «чистая вода». И это название было вполне заслуженным. На окружавших долину горах, богатых пастбищами, паслись большие стада овец и скота, а вся равнина была покрыта пшеницей, ячменем, льном и другими посевами; рука земледельца не оставила здесь и клочка невозделанной земли. На этой обширной долине недалеко друг от друга находилось несколько армянских деревень, которые, утопая в садах и рощах, издали казались зелеными островами.
На самом краю долины, в ущелье, стояла деревня О. Дом старшины Хачо (настоящее имя его было Хачатур) богатством и величиной сильно отличался от других. Каждое утро со двора этого дома выгоняли на пастбище около ста голов крупного скота. Его буйволы, волы, коровы и лошади считались лучшими во всей деревне. У Хачо было около тысячи овец, которые паслись на ближайших горах под охраной пастухов. Ему же принадлежала большая и единственная в деревне маслобойня. За деревней была у него прекрасная мельница, жернова которой вертелись круглый год. Но глазным богатством дома Хачо и его опорой были семеро его сыновей, один мужественнее другого.
Они были женаты, и дом Хачо был полон ребятишек всех возрастов – были даже женаты некоторые из внуков, у которых тоже, в свою очередь, были дети.
Таким образом, старик Хачо имел у себя перед глазами несколько поколений; все они жили вместе, работали сообща и как бы составляли свой, особый мир. В деревне сложилось нечто вроде поговорки: «У Хачо столько же детей, сколько скотины».