– Ты что делаешь, а? Говорю, – давай, вызволяй бутылку у академика! А ты?! Верю – не верю…
– Так, значит, вас звать Хулиан Юрьевич? И вы утверждаете, что вы – сын Юрия Долгорукого?! – не унимался Константин.
– Да, утверждаю на полном серьёзе.
– Не-а! Вот это – враки! В летописях нет упоминания о сыне Гюрги с таким именем. У славян таких имён не было!
– Да ну! – притворно удивился Хулиан, повернув к Снопову своё скуластое лицо, с миной удивлённого идиота.
– А вот спорим, что это одно из самых популярных славянских имён, даваемых наставнику в момент посвящения неофита в мистерии!
Чёрные очи застывшего с протянутой рукой Хулиана Юрьевича в упор глядели на недоверчиво улыбающегося читателя Кастанеды, и, чем дольше Константин смотрел в мутные хмельные зрачки индейца, тем больше пьянел сам. Льющаяся из них властная сила не давала ему отвести взор.
«Да что же я так нагрузился-то! Как же я за руль-то… Хорошо, что Иринка взяла права… Вы уже оба, не, четверо, ой, сколько народу-то собралось!» – вяло ворочая языком, Снопов попытался прилечь на скамейку.
Станиславский сделал индейцу едва уловимый знак рукой. Тот моментально вышел из образа захмелевшего пьяницы и устремился на помощь Константину Дмитриевичу. Убедившись, что мозги клиента в ступоре, а его тело вот-вот обретёт состояние грузной недвижимости, со словами: «Сеня, нам пора освежиться!» он увлёк Снопова к краю обрыва.
Порыв ветра ударил отрезвляющей прохладой в раскрасневшееся лицо Кости.
– Смотри, красота-то, какая! – взмахнув руками, словно орёл крыльями, дон Хулиан ловко поднырнул под плечо застывшего с распахнутыми объятиями Константина Дмитриевича и заиграл на своей флейте «Полёт кондора».
Панорама, открывшаяся взору Снопова, завораживала. Внизу неспешно катила свои гладкие зеркальные воды река Клязьма. Над ней бесшумно скользили по парящей эстакаде авто. Будто соперничая с далёкими бензиновыми букашками, ласточки, расправив крылья, нарезали круги над долиной реки.
В следующую секунду Константин понял, что летит с обрыва кубарем вниз.
Хмель – как рукой сняло! Сердце бешено колотилось, а мозг отстранённо считал кувырки:
«Песок – небо, трава – небо, щебёнка, твою мать!!!»
– Во народ пошёл! – проговорил Хулиан, провожая, закубырявшего вниз по холму Костю отстранённохолодным взглядом.