Подумать только, некомпетентен и безынициативен. Знала бы Мегера, как обо мне отзывался завкафедрой, когда я писал под его руководством диплом по теме «Государственный капитализм как новый шаг развития предпринимательства в России»! «Когда станете министром финансов, Гурецкий, я лягу в гроб с чувством выполненного долга», – уверял престарелый профессор. И ведь я ему верил, как родному отцу. Обманул, не дождался. А на практику в столичное министерство взяли не меня, а Антоху. Теперь на каждой встрече выпускников этот хлыщ сверкает позолоченными запонками и корчит из себя большую шишку: «Вот когда мы с Германом Оскаровичем, а вот когда мне Герман Оскарович, а вот когда я Герману Оскаровичу…». Чтоб вам в дефолт провалиться вместе с Германом Оскаровичем!
Нет, надо давить в себе злобу. Кого винить в неудачах, кроме себя самого? Папа до сих пор уверен, что это был залет и одна неудачная палка воткнулась в колесо моего профессионального потенциала до конца моих дней. Даже два года счастливой жизни в Юлькиных объятьях не смогли разубедить моего мастодонта. Только и твердит: «Поступай, как знаешь. В твоих дурачествах я тебе не помощник». Ошибкой, конечно, была не женитьба. Ошибкой было похерить аспирантуру и устроиться в секту с Самохваловым-богом и пророком его Мегерой. К счастью, сеанс причащения корпоративной мудрости подошел к концу, и окончание его весьма кстати совпало с обеденным перерывом. Отделавшись от сочувствия равнодушных коллег, я добил текущую работу – комплект документов по реорганизации очередного незапамятного ООО «Незабудка», выскользнул из опенспейса и ринулся через коридор к турникетам на выходе.
– Марк, ты далеко? – только и успел крикнуть Михалыч.
Отмахнувшись, я поднес карточку к считывателю и выскочил в фойе, где меня поджидал спасительный лифт. Охранник за столиком посмотрел мне вслед волчьим взглядом – как на овцу, самовольно отлучившуюся из загона. Но мне было уже все равно.
***
– О, галстух! Типа шелковый, да? – едва завидев меня, Серега ухватился за предмет гардероба жирными пальцами, даже не подумав их вытереть после обращения со свиной рулькой. – Пива накатишь? Тут темное чешское забубенное – такое плотное, что ложкой есть можно!
– Это называется «стаут».
– Как-как называется? – Серега приложил ладонь к уху. – Ась?