Я выбрал почему-то белую, она немного знала английский. Хоть мы не очень-то и разговаривали.
Проваливаясь в бездны КОСМОСА без сна и движений, решил, что пожалуй, сам Бэтмэн рухнул бы еще в середине второго акта, и что, кажется, заслужил «Спокойной ночи» по всем статьям.
Анализируя впоследствии этот первый и очень важный день, точно понял одно – порочная Гавана завлекала, пользуясь испытанными столетиями приемами, и я повелся. Да и как иначе: море – сказка, девочки – бомба, музыка –супер, и все как-то валит отовсюду. Но что-то есть в самом воздухе такое, что хочется отмыться, не знаю, как это объяснить…
На восходе солнца – бассейн – яичница – кофе – «визит в амстердам». Такси – Аурелио – пара мохитос – суп из морепродуктов. Пора было заглянуть за горизонт: что там? Карта сообщала, что в 18 километрах есть отличный пляж, ну типа как на открытках. Но в тоннель меня не пустили, реально двое полицейских гоняли стометровку со свистками и воплями. У меня на такой случай есть маленькое развлечение: будучи в наушниках, даже с выключенным плеером, виду не подаю – пусть побегают! Вдоволь натешившись, главное сделать изумленные глаза и изобразить, будто нажимаешь какую-то кнопку типа «Stop». Обычно очень злятся, но поделать ничего не могут, я ведь не убегаю.
В объезд получилось километров 30, и окрестности не то что пугали, но удручали точно. Нищета и убогость. Ассортимент придорожного кафе – мутный компот и бутерброды со страшной колбасой (И ВСЕ!!!), печальные лица кубинцев. Я задумался. Если такое под Гаваной, то что будет, когда я рвану по-настоящему?
Пляж “Santa Maria” точно был как с картинки, только народу многовато. Но какого!!! Кубинцы вообще генетически красивы, причем возраст, раса, пол не имеют значения. Но попадаются просто удивительные создания. Искупавшись вволю, я отошел в сторонку, и, стоя в тени пальмовой рощицы, обозревал окрестности. Вдруг от многоликой толпы отделилось НЕЧТО в купальнике цвета национального флага и, улыбаясь, направилась в мою остолбеневшую сторону. БОГИ! Ни до, ни после я такой красоты на планете ZEMLYA еще не встречал. Высокая, стройная, лет двадцати, цвета такого космоса, что вороны со своим крылом нервно курят в углу. Вместе с Малевичем. Под ярким солнцем ее кожа переливалась как пятна нефти на поверхности Каспийского моря, в нужных местах напрягаясь настолько, что, казалось, вот-вот лопнет, и меня сметет волна невыразимого счастья. Венчало эту явно ручную работу от СОЗДАТЕЛЯ гордая головка с прямо-таки звериными (в хорошем смысле) чертами; резкими, обрубленными, малиновый рот на пол-лица, а при свете ее зубов я мог бы читать ночами. И все это, колыхаясь и волнуясь, и едва не задев меня своими «килиманджаро», проплыв мимо, метрах в трех преспокойно сняло трусики и, присев на корточки, начало писать. Клянусь, улыбаться она не переставала ни на одну секунду, и вообще, сделано это было так мило и непосредственно, что я даже не подумал отворачиваться. Ей не было стыдно, и мне почему-то тоже.