остывший чай на кухне перед сном,
и старый плед так нежно греет плечи,
а где-то осень мерзнет за окном,
и тихо умирает этот вечер.
в моих глазах ещё горит свеча
надежды, что теперь поколебима,
мне бы всю жизнь – да заново начать,
и быть хотя бы кем-нибудь любимой.
(и научиться никому не доверять,
и не судить о людях по одёжке,
и в запертые двери не стучать,
и вычеркнуть из жизни имя "лешка".)
а говорят, что скоро будет снег,
я жду его с надеждой и опаской,
я дура, но хороший человек,
поэтому хочу немножко счастья.
ведь я как все – и я имею право
на то, чтоб начали мечты мои сбываться.
но совершенно летняя по нраву,
я погрузилась в осень-…надцать.
хотя я помню, ты мне говорил,
что растеряю все свои стремления,
а я-то думала: на всё мне хватит сил,
и будет всё по моему велению.
(и не заметила, как утопила боль
я в никотине, в литрах алкоголя,
а мама сокрушалась – что с тобой?
мне больно, мама… все равно мне больно.)
но я не слушала тогда твои слова,
что оставляли след на стеклах окон,
а я ведь оказалась не права,
ты оказался честным, но жестоким.
теперь вот кухня и остывший чай,
мечты, что мне уже исправить нечем:
коснуться (помнишь?) твоего плеча
и умереть, как умирает этот вечер…
а где-то ты читаешь эти строки
и не жалеешь, что таков финал.
мне не обидно – будешь одиноким,
тогда поймешь, как много потерял…
Э.