Ив как-то предположила, что таким
образом я учусь определять, что правильно, а что нет, а ещё как
реагировать на то или иное действие другого человека. Если так
подумать, то иного шанса подстроиться под окружение у меня просто
нет. У каждого Асура есть дефект. Жрецы Первого храма говорили, что
так мы платим за возможность пусть на краткое время, но
прикоснуться к силе создателей. Кто-то из нас лишается возможности
видеть, кто-то слышать, а кто-то, как я, чувствовать.
Мне знакомы такие понятия как совесть,
благородство и достоинство. Однако это не значит, что я хоть раз
испытывала угрызения той самой совести – да, частенько их
имитировала, но не более. Лишь иногда мне удавалось уловить
отголоски того, что я должна чувствовать, но это была только жалкая
тень настоящих эмоций. Или, возможно, я просто убеждала себя в их
наличии.
Отряхнув платье от нескольких веточек,
усмехнулась про себя. Забавно. Обычных детей заставляют зубрить
геральдику, а меня муштровали не только в ней. Недостаточно
различать чувства, целителю душ нужно разбираться в малейших
оттенках того, что мне доводится испытывать с трудом.
Убиваться над собственной судьбой не
стала. Слишком хлопотно, слишком бесполезно. Тем более у меня было
достаточно времени, чтобы смирить со своей участью, в награду за
которую я росла ни зная лишений.
Посмотрев в сторону крыла принцессы, я
рассудила, что неплохо сейчас воспользоваться моментом, и
углубилась в сад. Здесь и так почти никого не было, а рано утром
вообще ни души – хотя бы полчаса можно будет побродить среди пышных
кустов, при этом не оглядываясь каждый миг за спину. Если принцесса
проснётся раньше обычного, то Оливии ничего не останется как
прикрыть меня. О случае со служанками очень быстро узнали все.
Косых взглядов больше не стало, их и без того было предостаточно,
но теперь они дополнились настороженностью.
Как и обещала, я без обиняков
рассказала о провинностях горничной и камеристки. Раз уж они не
удосужились что-то исправить до моего “освобождения”, то мне
оставалось только исполнить угрозу. Белла с милой улыбкой выслушала
меня, а затем… очень жестоко наказала слуг. Обе женщины, перед тем
как их вышвырнули из дворца, получили десяток плетей. Наверное,
умей я испытывать вину, то точно её ощутила бы. Однако здравое
размышление привело меня к уверенности – служанки сами виноваты.
Нужно было мстить только мне, а не использовать монаршую особу.
Арабелла хоть и выглядит самой безобидной в своей семье, на
расправу она оказалась скора как никто другой.