О боже.
На улицах было полно машин, но когда я свернула на знакомую, усеянную рытвинами и черт знает чем еще парковку, там оказалось свободно.
В конце концов, был вечер понедельника.
Остановившись в дальнем конце возле неонового знака «У Моны», где не горела буква «о», я еще несколько раз глубоко вздохнула.
– Я ее не убью. Я ее не убью.
Как только я удостоверилась, что не сорвусь и не наброшусь на нее, когда увижу, я вышла из своего «Форда Фокуса» и поправила джинсовые шорты и тонкую кремовую блузку с длинными рукавами, которую я заправила за пояс, чтобы она не болталась.
Громко стуча шлепанцами, я направилась к заведению. Сумку я держала в руке так, что сомнений не оставалось: при необходимости ее можно превратить в грозное оружие.
Подойдя ко входу, я распрямила плечи и тихо выдохнула. Квадратное окошко в двери потрескалось, но было чисто вымытым. Красная и белая краска, которая некогда привлекала внимание своим ярким сочетанием, облупилась и висела ошметками, словно кто-то облил стены кислотой. Большое затемненное окно с сияющим знаком «ОТКРЫТО» в углу тоже раскололось, и стекло было исчерчено тоненькой паутиной трещин.
Если снаружи все было так…
Господи…
Как же мне не хотелось этого делать!
Мой взгляд снова скользнул к темному квадратному окошку на двери. В отражении мои голубые глаза казались огромными, а бледная кожа – совсем белой, из-за чего шрам на левой щеке горел огнем. Он начинался чуть ниже уголка глаза и спускался до уголка рта, где становился более заметным.
Мне повезло. Так сказали и доктора, и пожарные, и все остальные. Еще немного, и я потеряла бы левый глаз.
Но сейчас везучей я себя совсем не чувствовала. На самом деле я даже думала, что Госпожа Удача – настоящая хладнокровная стерва, которая давно заслуживала смерти.
Собравшись с силами, я взялась за грубую ручку и потянула дверь на себя. Стоило мне переступить порог, как я споткнулась и потеряла один из шлепанцев. На меня нахлынул знакомый запах пива, дешевого парфюма и много раз использованного масла для жарки.
Мой дом.
Нет.
Руки сжались в кулаки. Этот бар не был мне домом. Или не должен был им быть. И неважно, что в старших классах я практически каждый день приходила сюда из школы и сидела в одной из задних комнат или пробиралась в зал, чтобы украдкой посмотреть на маму, которая улыбалась только здесь. Может быть, она улыбалась исключительно потому, что всегда здесь напивалась, но какая разница?