А мёртвого и нет на земле. Даже снежинки зимой – искрятся, и порхают от радости, и полыхают на заре звёздно-бессмертным светом по бескрайним просторам земным. Чтобы слышать, как всё вокруг кипит от радости жизни, не нужны специальные слуховые аппараты, ничего такого не нужно. Вслушивайтесь в тишину. Слышите?.. Она вся живая, как чайки над волнами моря.
В начале всего была мгла. И не было в ней ни света, ни тьмы. Дрогнула мгла, рассыпалась на тьму и свет. И виден свет, и видна тьма. И сияют в ней звёзды. И живёт человек. И нет для него света без тьмы и тьмы – без света…
Высоко-высоко, где-то в самом начале неба, там, откуда течёт оно к нам рекой безбрежной, бескрайней, бездонной, неиссякаемой, лучистой; там, где начинается всё, что есть: и свет, и тьма, и шёпот, и голоса, и любовь, и радость, и печаль, и скорбь – там, где рождается и куда исчезает время, хотел бы я побывать однажды, чтобы вернуться сюда и узнать обо всём снова и обрадоваться. И не забывать, и не оставлять больше никогда.
Ничего постоянного в мире нет. Всё относительно. То, что казалось вечно неподвижным, может однажды устремиться и исчезнуть вдали. А то, что казалось безбрежным, может стать крохотным и раствориться меж пальцев. Так недвижные горы снега превращаются в бурные реки, а от бескрайнего моря огня остаётся щепотка пепла, исчезающая на ветру.
Древние северные народы говорили: «Суди о жизни по силе и шуму ветра». Каждый человек – живое облако, над которым трудится ветер времени. Меняются формы облака и его пути. Однажды оно исчезнет так же, как и возникло из небытия. Но ветер времени будет дуть и шуметь по-прежнему. И жизнь не иссякнет.
С появлением ветра всё, прежде неподвижное, оживает, начинает шевелиться, перешёптываться и перемещаться, наблюдая за тем, как он несёт всякий вздор. И никто ему не перечит.
Вода проступает, и сочится, и скатывается, и льётся, и течёт, и переливается, и прибывает, и убывает, и плещется, и расплескивается, и падает, и вздымается, и вздрагивает, и застывает, и исчезает, и появляется вновь. Шепчется вода в ручейках, шумит, не смолкая, в морях и океанах. Что услышит, то и уносит с собой. Сквозь что пройдёт, что вынесет, то и оставит после себя. Днём и ночью, утром и вечером. Любая грязь её пачкает, мутит её. Шепчется вода, шепчется, кричит, ревёт штормами, исходит дождевыми слезами-каплями. И снова чиста повсюду, прозрачна до самого дна, до глубины живучей незамутнённой души.