Его имя «Исмаил» звучало для нее, как нежная музыка. А его полное имя было Исмаил Азиз. Как-то она спросила, какое у него короткое детское имя. Он сказал: – Сома. —
– Можно я буду называть тебя так? – попросила Нина. Ей так хотелось хоть как-то ласкать его сквозь это огромное расстояние, разделяющее их! И если невозможно прикоснуться к нему руками, губами, то хотя бы ласкать словами, интонациями, уменьшительным именем, каким звала его мать. В Нине тоже заговорило материнское чувство, ведь он был совсем юный мальчик – восемнадцати лет, а она – более чем зрелая женщина… даже страшно произнести – пятидесяти четырех.… И эта пропасть, которая разделяла их, эта бездна времени, казалась ей непоправимым несчастьем, черной дырой, в которую она падает медленно и неуклонно. И если Нина до этого гордилась своим возрастом, тем, что она уже состоялась как мать и даже как бабушка, тем, что она добилась успеха в жизни и имела много побед в творческой и профессиональной биографии, и, главное, тем, как она выглядела, – лет на сорок, не больше! – то теперь ее возраст стал для нее, как печать прокаженного. Она удалила из всех социальных сетей год своего рождения, оставив только число и месяц.
Как же с ней случилась такая беда? Может от одиночества она влюбилась, как девочка? Нет! Рядом с ней был мужчина. Это был ее гражданский муж, с которым они жили вместе уже девять лет. Он был тоже моложе ее, но не на такую бездну лет. Окружающие даже не замечали этой разницы. А в последнее время он даже стал выглядеть старше ее. Она и сама это видела, рассматривая недавние совместные фото. Просто с возрастом он стал лысеть, и у него появился животик, хотя он был по-прежнему полон сил и, как и все южные мужчины, был прекрасным любовником.
Откуда же взялся в ее жизни этот мальчик?
«…Так прошло много времени. Аладдину исполнилось пятнадцать лет. И вот однажды, когда он, по обыкновению, играл с мальчиками, к ним подошел дервиш – странствующий монах. Он посмотрел на Аладдина и сказал про себя:
– Вот тот, кого я ищу. Много испытал я несчастий, прежде чем нашел его. —
А этот дервиш был магрибинец, житель Магриба. Он знаком подозвал одного из мальчиков и узнал у него, кто такой Аладдин и кто его отец, а потом подошел к Аладдину и спросил его:
– Не ты ли сын Хасана? —