Сержанта Дронова давно уже не было в бытовке. Его вызвали к телефону. Фролов продолжал:
– А я, между прочим, шел в армию с одной лишь целью – отдохнуть. Ну, что мне сержанты – тьфу, вошь на палочке. Такой же пацан, как и я. На гражданке, наверное, никто его не замечал, а здесь получил соплю поперек погона и командует. Да таких командиров я посылать подальше буду…
Фрол собрался еще кое-что добавить, но вдруг заметил, что в дверях стоит Дронов и очень уж внимательно слушает. Неужели услышал то, что он сказал? В душе Фрола неприятно похолодело. Но ведь это и пьяному ежику понятно, что все это – чистейшее вранье, треп?..
– Кто еще не был на беседе у замполита? – подал голос Дронов.
С Фроловым никто не беседовал. Поэтому он натянул на свои крутые плечи китель с одним погоном, застегнулся и пошел в канцелярию.
Дав исчерпывающие ответы на стандартно-плоские вопросы замполита, Фролов спросил:
– А кто не желает служить в этой роте, в другую переведут?
– Вы что, не хотите служить в нашей роте? – вежливо поинтересовался лейтенант.
– Да нет, это я так, – замялся Фролов и тут же спросил:
– А машины нам дадут?
– Машины? – замполит оторвался от своих бумаг. – Нет, технику вы водить не будете. А вы бы хотели работать на машине?
– Да нет. От них меня мутит. Аллергия на выхлопные газы.
– А-а, – понимающе протянул офицер. – Ну, с этим у нас в порядке. Выхлопных нет, но газы есть. От таких аллергии не будет.
– Это хорошо. А то, знаете, совсем замучила меня. Проедет машина – слезы идут. Трактор протарахтит – в дрожь бросает.
– Да, – сокрушенно проговорил замполит. – Серьезная у вас болезнь.
Расспросив, чем еще болел Фрол, замполит все записал в свою тетрадь, которую позже курсанты окрестили черной, и отпустил его в бытовку – подшиваться.
К вечеру, как бы случайно, Фролов подошел к большому зеркалу, висевшему против дневального. Форма плотно облегала его могучую фигуру. Ремень, поддерживая живот, разрезал его мощный торс на две неравные части. Сапоги сложились лихой гармошкой…
– Что это такое? – спросил Дронов, показывая на обувь.
– Сапоги, – не понял Фролов. – Старшина выдал.
– Почему «гармошка»?
– Не налазят, товарищ сержант. Узкие.
– Голенища сейчас же подвернуть. А завтра вставить клинья. Ясно?
– Так точно!
Фрол подвернул голенища. Получились полусапожки. И удобно, и легко. Он сравнил свои сапоги с сержантскими, которые были щегольски доработаны. На союзке, голенищах, на аккуратно подточенных каблучках и даже на подрезанных краях подошв играл зеркальный глянец. «Ласты какие-то, – подумал о своем сорок пятом Фрол, переступая на место. – Говнодавы». И он, удрученный этим неожиданным открытием, пошел чистить сапоги. До зеркального блеска. «Пусть хоть чем-то будут похожи», – думал он, с остервенением работая щеткой, как будто собираясь протереть кирзу насквозь.