Девушка на асфальте лежит.. Ладони вперед, как плывет в воде… Асфальт серый, небо в белой гамме, как дыра, а у нее на плече пятно. Кровь. И губы красные… Вот эти три цвета доминируют…
Выбивается это фото из общей гаммы – файла, темы. И в чем загадка – не пойму… Кстати, Ланушка, он ко мне на выставке подошел… Оказывается, Вы соседи с ним. Он снимает квартиру за стеной. Или это – студия, я не очень понял…
– Да. Там все время шум.. И с ним какая то девушка.. травести, подросток.. На плече – цветок или медуза.. Что то такое нарисовано.. Как у Миледи10 почти. И руки у нее в краске, как у тебя. Угольные пальцы. Она что, много рисует, эта девушка? _ Лана медленно ставит бокал, сцепляя пальцы под подбородком..
– Не знаю. Он тобой очень интересовался. Читал твои книги. Все почти. Спрашивал, не нужна ли тебе сессия, в стиле Греты Гарбо. Он бы сделал. За час. Он цепенеет от восторга при твоем имени.
– Миша —а -а? – Лана улыбается – Чего ты опять при – ду – мал, вот?! – она вспыхивает ямочками, пленительный, маленький фей. Глотает буквы.
– Ну, я же не слепой! – Я развожу руками. – Влюблен он по уши в мечту. Хотя не верит, что ты сама пишешь стихи.. Он думает, это Грэг… Особенно, «Эдемское яблоко», «Покинем рай».
– Да? Почему именно эти? – В недоумении Ланка раскрывает на меня огромные оченьки в тенях ресниц:
– Ну… королева, черт, как ты, не понимаешь, что ли?! – я усердно делаю вид, что она меня смутила. – Они слишком мужские, такая эротика брутальная… Ну, ты же помнишь, да?
…Разденется… Мягким соском пред губами —
Обещанный мед… И земная тоска – в зеркалах.
Округлость плеча, все, что было – овеяно снами,
Что будет – как стон, я пред нею – расплавленный прах..
11По памяти, отрывисто, цитирую я, стараясь не смотреть в ее сторону, смотреть – через бокал…
– Многие же думают, королева, что так могут писать только мужчины, влюбленные до чертиков. Экслер и решил сразу, что Грэг… ну, что он твой любовник.. как то так… – я давлю смех глотком вина.
– Короче, не муж, у которого все права, а… Елки, королева, не мути сердца! – Я резко выдыхаю и залпом допиваю то, что еще плещется на дне александровского хрустального небытия.. Ланушка заливисто хохочет, ее бледные, снежные щечки чуть алеют румянцем..
– Голубка, саrissima mia12, если он и ошибся, то я совсем не возражаю. – Ясный, солнечный голос Грэга катится по столовой. Обретая на лету теплые нотки. – За честь сочту, быть твоим… amore