Я больше так не могу.
Говорить с тобой об этом уже бесполезно. – Ты ничего не видишь и не слышишь. Живёшь в своём придуманном мире, словно меня уже нет. А теперь меня и правда, в твоём мире уже нет, а тебя нет в моём.
Может быть, хотя бы теперь ты задумаешься, что так, как ты живёшь – жить нельзя.
Всё кончено.
Прощай.
Маша.
Он перечитал эту записку множество раз, но так и не понял неожиданного поступка жены.
Он понимал, что с момента, как он стал писать свой роман, он уделял ей очень мало времени. – Они почти не общались.
Но мне было и некогда, думал он. – С самого начала я говорил ей, что будет так. Сразу сказал, что пока не закончу книгу ничем другим заниматься не смогу, а она, пусть нехотя, но согласилась.
Но в её записке нет даже намёка на их договорённости, рассуждал он. – Ей просто плохо, говорить об этом она не желает, видимо считая, что я должен догадываться обо всём сам и стоять рядом с ней, как придурок, следя за выражением её лица. Чуть сделал неверный шаг – она недовольно сморщится, но спрашивать почему, всё равно нельзя – нужно угадывать – не угадал, сморщится опять и так до бесконечности. – Бред какой-то. Почему я должен ловить её настроения? – Полный эгоизм с её стороны.
Мысль, что в их ситуации, возможно, виноват он сам, ему даже не приходила в голову.
А мысль, что, быть может, нужно остановиться, отложить свой роман и попытаться восстановить семью, прийти и не могла.
И не потому, что эгоистом был всё-таки он, хотя со стороны именно так и казалось. – Нет, причина была в другом. И его жена неосознанно, но очень верно это подметила. И хотя для неё то, что она сказала в своей записке, было скорее аллегорией, она совершенно чётко определила, что даже когда Володя бывает рядом, его с ней всё равно рядом нет и вернуть его уже невозможно.
Она упрекала его в том, что он скрывается от неё в придуманном мире – в какой-то неведомой стране, другой реальности – неважно…. Что он находится там всё своё время и не желает возвращаться к ней, но она ошибалась. – Не было никаких желает – не желает – он не мог выбирать. Он уже давно стал частью иной реальности – очень значительной её частью – творцом своей неведомой страны – её стержнем…. И покинуть её, без полного разрушения последней, уже не мог.
Но и это не гарантировало его возвращения.